"Колин Таброн. К последнему городу " - читать интересную книгу автора

они шли, были покрыты льдом, время от времени им попадались огромные валуны,
размером с небольшой дом. Начался мелкий град. Они подошли к самым
величественным и громадным из всех гор, какие им когда-либо доводилось
видеть.
Для Франциско боль в ногах, которая становилась все сильнее и сильнее к
вечеру, так что в конце концов по всему телу проходили конвульсии, стала
ежедневными стигматами. Он видел в ней цену, которую необходимо заплатить,
его паспорт, необходимый, чтобы свободно пройти по священной земле инков.
Еще совсем недавно сквозь призму этой боли все казалось каким-то
возвышенным, и только теперь от гор у него начало сводить желудок - но в
такой холодный рассвет, как сегодня, ему становилось немного лучше. Высоко
впереди гранитные пики вздымались подобно острым кинжалам. Он чувствовал,
как они становятся все более и более враждебными. Они были священными, но он
не ощущал их святости. Он вдруг подумал о высокогорной болезни, может быть,
в этом вся причина? То тут, то там вдоль тропы попадались дорожные камни,
оставшиеся со времен инков, как будто этот когда-то преданый народ
сопровождал путешественников в их долгом пути. Вскоре на гору опустилась
тишина, они слышали только шорох своих шагов и глухой стук палок о снег, а
вокруг царило спокойствие. Тропу пересек след пумы.
И еще погонщики: было просто ужасно смотреть на них, на покоренных.
Даже на такой высоте они были нагружены не меньше, чем их мулы. На них никто
не обращал внимания. Казалось, как будто рядом едут конкистадоры из
Трухильо. "Они взяли с собой две или три тысячи индейцев, чтобы те
прислуживали им, несли пищу для них и для их животных; закованные в кандалы,
индейцы умирали от голода. Когда они уставали, испанцы, не освобождая их от
оков, с величайшей жестокостью отрубали им головы и оставляли позади дорогу,
усеянную мертвыми телами".
Этот народ, подумал Франциско, навеки обречен, и он никак не мог понять
почему. Всего лишь две недели назад он наблюдал процессию, выходящую из
храма в Лайме. Смысл этой процессии был ему известен - они намеревались
пронести Богоматерь по городу, но процессия эта была пронизана странной
меланхолией. Со ступеней храма, раскачиваясь на носилках из красного дерева,
выехала восковая Мадонна, чьи широкие одежды развевались за ее спиной,
подобно фантастическим крыльям. На ее плащ были нашиты куски битого стекла и
пластмассовые фрукты, над головой подрагивал серебряный нимб, похожий на
тарелку. Франциско она показалась дешевой карикатурой на Богоматерь,
Приносящую Победу, которую он видел в Трухильо. И ее пальцы на поднятых
руках были унизаны дешевыми кольцами. Но взгляд его привлекли только те, кто
нес этот чудовищный груз - тридцать или сорок человек: религиозное братство,
одетое в шапочки индейцев кечуа. Выступающие скулы выдавали в них потомков
инков; казалось, их мучает какая-то врожденная трагедия, страдания Христа
неотделимы от их страданий. Сгибаясь под тяжестью носилок, они шли мелкими,
шаркающими шажками. Казалось, их низкие лбы и полные губы сильно напряжены.
Время от времени они останавливались и опускали свою ношу, только для того,
чтобы потом снова взвалить ее себе на плечи, с той же смутной, вселяющей
страх тревогой под гром дешевого оркестра.
Уже тогда они удивительно напомнили Франциско о чем-то другом, но
только сейчас он понял, о чем. Он похолодел. Он читал об этом в ранних
хрониках, но видел это только в своем воображении. Носилки со священным
правителем инков Атахуальпой спокойно несут к его первой встрече с