"Колин Таброн. К последнему городу " - читать интересную книгу автора

могли открыть какой-то неведомый миру язык.
Но все это казалось слишком наивным, чтобы говорить сейчас об этом.
Потому что, может быть, только он и верил в то, что такой секретный шифр мог
сохраниться - в камне, или в керамических украшениях, или в очертаниях
развалин их городов, - а также в то, что он обладал способностью разгадать
его, что это была не просто необоснованная вера в себя. Не скрытые
способности - он уже представил себе, как усмехнется Луи, - а полное
убеждение в своей идее: ловушка. Поэтому он ответил Луи:
- Я имел в виду, ждете той возможности, когда сможете написать об этом
путешествии. - Роберт вдруг почувствовал, как внутри предостерегающе
забилась неуверенность.
- Что написать? - спросил Луи.
- Книгу, тонкую книгу.
- Ну, тогда сделайте это, месье, сделайте! Сделайте ее непохожей на то,
что вы обычно пишете. - Бельгиец едва заметно покачал головой. У него были
соломенные кудри, которые выглядели немного растрепанными. - Когда я был
молодым архитектором, мне очень хотелось спроектировать загородную виллу, но
никто не хотел выделить мне денег на это. Дело в том, что наши виллы в Эно
были слишком похожи на городские дома. И тогда я сам купил участок и сам
построил виллу. В духе Фрэнка Ллойда Райта. Продал ее потом очень дешево! -
Он засмеялся, на этот раз немного жестоко. - Но теперь я вижу, что эта вилла
была жалким подражанием. Каждый раз, когда я проезжаю мимо нее, я снимаю
очки. Ха-ха-ха!
Роберт почувствовал себя слишком уязвленным, чтобы смеяться с ним
вместе. Он сказал:
- Ну, я не так молод, как вы были тогда. - Он сложил телескоп. - В
любом случае посмотрите на эту страну! Если что-то и может заставить вас
посмотреть вокруг незамутненным взглядом, то это она!
Он понял, что его слова прозвучали очень глупо, но было уже поздно.
Луи снова разразился смехом. В его смехе что-то перекатывалось,
громыхало, и теперь в нем чувствовалось нечто недоброе.
- А! Незамутненный взгляд! Самозабвение. Вы очень амбициозны.
- Да, - Роберт вспомнил другие обвинения. Ты эгоистичный: да.
Высокомерный: возможно. Деспотичный: да (это она так говорила). И все в том
же духе. Да.
- Но при чем тут Вилкабамба, месье? Почему вы не выбрали Лондон, если
вам так захотелось испытать себя? О доме писать гораздо сложнее.
Роберт ответил:
- Потому что Вилкабамба была последним воспоминанием инков о самих
себе. Это была их последняя попытка оставить о себе память.
Он подумал: там, и нигде больше, они должны были стремиться запечатлеть
свое прошлое, свою историю, которую они не могли облечь в слова, в то время
как их империя испарялась у них на глазах. Желание увековечить свою историю,
должно быть, было невыносимым. Путешествие к этому городу, думал он,
напоминает паломничество. Впервые он отправляется куда-то не как журналист,
не в поисках определенного сюжета, не пытаясь навязать кому-то какие-то
взгляды. Он не знал, чем все это закончится. Он просто верил в путешествие.
И верил себе. Это действительно было высокомерием. Он никогда еще не
чувствовал такого ликования. Он посмотрел на палатки, опасно нависающие над
бурной рекой, - в палатке священника все еще горел свет - и на их мулов и