"Антонио Табукки. Утверждает Перейра " - читать интересную книгу автора

некрологами. Пошел к книжному шкафу и стал просматривать паспорта,
принесенные Монтейру Росси. Наконец он нашел один, то, что нужно. Это был
замечательный французский паспорт, отлично сделанный, с фотографией толстого
человека с мешками под глазами, и возраст совпадал. Его звали Будэн, Франсуа
Будэн. Ему это показалось красивым именем, Перейре. Он сунул паспорт в
чемодан и взял портрет жены. Тебя я беру с собой, сказал он ему, тебе лучше
поехать вместе со мной. Он положил его лицом вверх, чтобы легче дышалось.
Потом огляделся вокруг и посмотрел на часы.
Надо было поторапливаться, "Лисабон" должен вот-вот выйти, и времени
терять было нельзя, утверждает Перейра.

25 августа 1993

Примечание

Доктор Перейра впервые посетил меня однажды вечером в сентябре 1992-го.
В то время он еще не звался Перейрой, еще не обрел определенных черт, а был
чем-то расплывчатым, ускользающим и туманным, но уже тогда у него было
твердое намерение стать героем романа. Это был пока что один персонаж в
поисках автора.* Не знаю, почему он выбрал именно меня в качестве
повествователя. Одно из возможных предположений, что за месяц до того,
знойным августовским днем в Лисабоне я тоже нанес визит. Утром, купив
местную газету, я прочел сообщение о том, что в госпитале Ли-сабонской
Божьей Матери умер один престарелый журналист и проститься с телом можно
будет в больничной часовне. Раскрывать имя этого человека я считаю
неудобным. Скажу только, что то был человек, с которым я был шапочно знаком
в Париже в конце шестидесятых, когда он, будучи португальским изгнанником,
работал в одной парижской газете. Человек этот был профессиональным
журналистом у себя в Португалии в сороковые - пятидесятые годы, при
диктатуре Салазара. Ему удалось сыграть злую шутку с салазаров-ской
диктатурой, опубликовав в одной португальской газете убийственную сгатью
против режима. Потом у него, естественно, возникли серьезные осложнения с
полицией, и он вынужден был избрать путь изгнанника. Я знал, что после
шестьдесят четвертого, когда в Португалии восторжествовала демократия, он
вернулся в свою страну, но больше я его не встречал. Он перестал писать,
вышел на пенсию, как он жил, не знаю, к сожалению, все забыли о нем. В тот
период Португалия жила бурной жизнью страны, только-только обретающей
демократию после пятидесяти лет диктатуры. То была молодая страна, и правили
ею молодые. Никто не вспоминал больше о старом журналисте, который со всей
решимостью оказал сопротивление салазаровской диктатуре.
______________
* Аллюзия на известную пьесу Л. Пиранделло "Шесть персонажей в поисках
автора".

Я пошел проститься с телом в два часа дня. В больничной часовне было
пусто. Гроб стоял открытым. Тот господин был католиком, и на груди у него
покоился деревянный крест. Я постоял подле гроба минут десять. Это был
плотный, скорее даже толстый старик. Когда я познакомился с ним в Париже,
это был мужчина лет пятидесяти, легкий и стремительный. То ли старость, то
ли тяготы жизни превратили его в тучного и вялого. В изножье гроба, на