"Батькины сказки (Кубанские казачьи сказки) " - читать интересную книгу автора

брык, и развалился на полу, что тебе медведь какой.
Поглядел на него Чигин. А турка-то смазглявенький оказался: вся сила в
жир ушла. И говорит:
- Разрисовал бы я узорами твою толстую рожу, да ладно уж, недосуг мне.
Скрутил ему Чигин руки, взвалил на себя, отнес в чулан, замок запер,
ключ себе в карман положил. Вернулся. А туркеня уж хлопочет, на стол
собирает: и вино, и лепешки, и фрукты разные. Выпил Чигин, перекусил. От
туркени глаз не спускает. Аккуратка. Подзывает ее к себе. Притиснул. Дух у
нее заняло. Подалась она и притихла.
- Слушай, - говорит Чигин, - и принимай к сердцу. Поедем со мной в
родимые места, женой мне будешь. Согласная?
Туркеня головой кивает. Радостно.
- Ты правильно решила, - говорит казак. - На кой тебе этот супостат
кривой нужон?
Встал Чигин из-за стола. Поблагодарил хозяйку. Из дома вышел. Свистнул
своего маштака. Прибежал тот на зов. Ласкает его Чигин. А как по-другому?
Конь после бога другой защитник казаку. Отвел Чигин его в конюшню, накормил,
напоил, вычистил.
- Отдыхай перед дальней дорогой, друг ты мой дорогой. Скоро-скоро в
обратный путь.
Заходит Чигин в дом, смотрит, а туркеня около двери в чулан стоит и о
чем-то со своим муженьком шушукается.
- О чем гутарите? - спрашивает Чигин.
Вздрогнула туркеня, испугалась, знаки кажет: так, мол, про меж собой.
Не понравилось это Чигину, но виду не подал, говорит:
- Собираться в путь-дорогу пора, али передумала?
Туркеня головой кивает, улыбается, счастливая. Берет Чигина за руку и в
спаленку ведет, отдохни, мол, перед дорогой, пока я свою причиндалию соберу.
- Ну что ж, соглашается Чигин, - это тоже дело.
Сел на постелю, туркеня воды принесла, сапоги сняла с Чигина, ноги ему
помыла - тронула сердце. Рубашку мужнюю чистую принесла, перемени, мол.
- Да ты чо, - замахал руками Чигин, - я ж в ней утону. Твой-то хряк
раза в три поболе меня будет. Расстроилась туркеня. Слезы навернулись.
- Ладно, - говорит Чигин, - будь по-твоему.
Взял рубашку. А туркеня машет, мол, иди, а я тут передохну маленько.
Повертел рубашку, повертел и бросил у постели. Что-то душа не лежала к этой
одевке. Прикорнул казак на подушке и задремал.
Сквозь сон чувствует, душит его кто-то. Да так крепко горло обхватило,
что в пору конец. Глаза открыл Чигин. А это рубашка окаянная, рукавами
вокруг шеи обвилась. Напрягся Чигин, рубашку отодрать не может, словно она
из жести сшитая. Кое-как сел на постели, круги перед глазами, до шашки не
дотянуться. Вспомнил Чигин про отцовский ножик, что в кармане носил. Мигом
вытащил и полоснул ту рубашку. Из чулана вопль донесся. Потом звук такой
раздался, словно кто доской об воду хватил или об грязь. Ослабели перекруты
вокруг казачьей шеи. Вошел в страсть казак, исполосовал рубашку в мелкие
лоскуты. Глядь, а нож-то у него в крови. "Порешил я, знать, кривого, сам
того не ведая", - подумал Чигин.
Вдруг двери отворяются, вбегает туркеня, на колени бух. Ноги Чигину
целует. Прощения просит. "Эх, отходить бы тебя плеточкой,чтоб любо-дорого,
до свежих веников не забыла бы, - думает казак. - Да что уж там, оно