"Батькины сказки (Кубанские казачьи сказки) " - читать интересную книгу автора

зените. От такой жары, кажись, камни полопаются. Набрал Чигин по склонам гор
травинок, в рот засунул, пожевал, чтобы жажду сбить. Пососал. Да где там.
Кушать захотел так, что подвело живот к ретивому сердцу. Круги пошли перед
глазами.
Вдруг видит, всадник вдали объявился. Никак турок! Иль помнилось?
Точно, всадник. Чигин своего маштака в шенкеля к нему направил: куда кривая
выведет. Всадник завидел погоню - и деру. Чигин за ним, Поотстал. "Ничего, -
думает, - казачий конь на даль берет. Все одно, не уйдешь".
Вдруг тень занялась ужастенная. Тутоко треск начался, вихорь песок
поднял до небес. Потом все враз прошло. Солнышко засветило, небо очистилось.
Облегчение. Крутит, вертит головой Чигин: нет всадника. Ушел, знать. Речка
журчит. По камешкам-песочкам воды свои перекатывает. Вода тока мутная,
коричневым цветом отливает. Пить хочется невмоготу. "Ну, - думает Чигин, -
если конь будет эту воду пить, то и я напьюсь досыта".
И направил коня к реке. Зашел конь в воду. На колени передними ногами
упал. Хлебнет глоток да почавкает. Хлебнет да почавкает.
"Ета чо-нибудь неспросту, - думает Чигин, - я и сам поотведаю". Хвать
глоток - сладка водица. Хвать другой - сладка. Ба! Да это ж чай внакладку.
Приободрился Чигин, Нахлебался чаю. Душой повеселел. Конь шибче по берегу
пошел. Смотрит Чигин, у коня вроде как странное поведение началось. Идет
конь, потом - хвать песок, похрумтит. "Никак песком кормится", - дивится
Чигин. А конь песок хвать да хвать. И хрумтит. "Э-э! Братец ты мой, - думает
Чигин, - и это недаром". Слез с коня. Лизнул песочку немного. А это не
песок. Сахар, вот что. Начал тут Чигин собирать кусочки. Пропасть сколько
собрал: полны халявы и полну запазуху.
Тронулся Чигин дале вдоль реки. Сахарком балуется, песенки попевает.
Совсем на душе хорошо. Что за страна расчудесная такая, Капказ. Про всадника
незнакомого и думать забыл. Смотрит, вроде как овцы пасутся. Большое стадо.
Кто пасет? Никого. Ан люди-то все одно должны быть. Огляделся Чигин. С седла
привстал. Дом заприметил вдалеке. Подъехал поближе. Дальше пешки пошел.
Крадучись. Видит, дом большой. О двух этажах. А около двери собака лежит.
Развалилась. Дремет. Здоровущая. Страсть. "Собака - это не задача, -думает
Чигин, - вот в доме том кто?"
Подкрался Чигин к собаке с подветренной стороны. Разом ухватил ее за
хвост, крутанул по воздуху вокруг себя три раза и бросил. Собака после
такого надругательства, поджав хвост, дала тягу, даже не тявкнула.
Толкнул Чигин дверь. Открыто. Заходи, пожалуйста. Прошел Чигин первый
этаж. Ни души. Поднялся на второй. Мать честная! Туркеня висит, к потолку за
волосы привязаная. Висит и молчит. Тока смотрит жалостно. Вот порода!
Терпеливая.
- А вот я, - говорит Чигин, - подожди малешенько.
Шашку вострую вытащил. Сомлела туркеня. Лицо помертвело. Чигин шашечкой
раз - и оттяпал полкосы. Туркеня прям-таки на пол и повалилась. Бросил Чигин
шашечку. Подхватил туркеню. Успел заметить - красовитая. Уложил ее на
кровать. По щечке персиковой потрепал. Очнулась туркеня. Смотрит перепугано,
тока не на Чигина, а через евонное плечо.
Оглянулся казак. Мать честная! Перед ним турка стоит. Зубы скалит.
Шашечкой Чигиновой поигрывает. Здоровущий, что гора. И на один глаз кривой.
"Никак наездник тот, - подумал Чигин, - и дома хозяин". Схватил из-за пазухи
сахара кусок, что побольше, и как жигнул турку в здоровый глаз. Турка -