"Андрей Таманцев. Угол атаки (Солдаты удачи #7)" - читать интересную книгу автора

Русло ручья, вдоль которого шла дорога, постепенно расширилось. Впереди
открылся просторный распадок между двумя лесистыми кряжами. Он был заполнен
призрачным светом. В бинокль хорошо было видно, откуда идет этот свет.
Высоко над долиной в предутренней сумеречи туманными пятнами висели на
стальных мачтах гроздья аэродромных прожекторов.
По моему знаку Муха вышел вперед, я пропустил ребят и замкнул цепочку.
Близость цели и чувство опасности подбросили в кровь адреналина. На слабом
световом фоне четко вырисовывались фигуры ребят. Я отметил, как изменились
их движения. Появилась гибкость, рысья вкрадчивость. Будто и не было позади
сорока километров горного ночного маршрута.
Неожиданно Муха остановился и поднял руку. Мы замерли. Рука пошла в
сторону вниз. Мы опустились на землю. Беззвучно, как пять темных ночных
птиц. Я всмотрелся. Дорога была пуста. Пришлось навострить уши. Прошло
полминуты. Глаза у меня были закрыты, а рот полуоткрыт. Если бы кто-нибудь
увидел меня со стороны, наверняка принял бы за дебила. Но смотреть со
стороны было некому, а лучшего резонатора, чем зубы и полость рта, природа
для человека не придумала. И уже через десяток секунд я услышал то, что
заставило Муху остановиться. Скрип гальки, шаги. Медленные, тяжелые - на
подъем. И тут же мои ноздри уловили запах табака, пота, солдатского
гуталина.

Навстречу нам шли. Двое. До них было метров шестьдесят. Это означало,
что они споткнутся о нас примерно через полторы минуты. Не разгуляешься, но
вполне достаточно, чтобы переместиться в придорожный ельник и уткнуться
носами в хвойную гниль. Что мы и сделали. Нюхать землю нам пришлось
исключительно для того, чтобы в темноте не светились наши бесстыдно белые
физиономии. При этом я крепко обложил себя за то, что не заставил всех, как
предписано специнструкцией, нанести на лица маскировочный грим. "Да ну!" Вот
тебе и "да ну"!
Специнструкции, как и уставы, пишутся не чернилами. Они пишутся кровью.
Таких мудаков, как я.

К звуку шагов прибавилось позвякиванье железа - "калаша" или саперной
лопатки, тяжелое дыхание. В узкую щель между локтем и каской я увидел
появившиеся из-за поворота два силуэта на фоне отсветов аэродромных огней.
Один был низенький, плотный, другой повыше, худой. Он плелся на два шага
сзади, шаркая сапогами и брякая всем, что только могло брякать. Вся его
фигура выражала унылую покорность судьбе. Не дойдя до нас метров десять, он
остановился и предложил напарнику высоким плаксивым голосом:
- Перекур, Толян. А?
- Я тебе дам - перекур! - отозвался низкий. - Нам что было сказано?
Никаких перекуров. Черные узнают, мало не будет. До камнеломки дойдем, там
перекурим.
- До нее еще полтора километра!
- Потерпишь.
- Давай хоть посидим! Бегать-то нам не приказано!
- Ладно, посидим, - согласился напарник. Они устроились на валунах и
погрузились в молчание.
- Слышь, Толян, что творится, а? - через некоторое время спросил
худой. - Растяжек понаставили на всех тропах, каждую ночь патрули. А со