"Андрей Таманцев. Точка возврата (Солдаты удачи, #15)" - читать интересную книгу автора

- Билеты взяты на сегодня.
И вот мы едем. Четверо в одном вагоне. Пятый, Муха, - отдельно. Для
страховки...
* * *
Соседи по купе Мухе не понравились. Они и сели-то уже изрядно поддатые,
а уж в вагоне... Поезд еще не тронулся, а у них все было готово для
продолжения банкета. С пьяными церемониями они предложили сесть с ними и
Мухе. Олег было отказался - с собой у него ничего не было, а халявы он не
любил, о чем честно объявил своим попутчикам. Но ребятки, сильно коверкая
русские слова, довели до его сведения, что нынче Троица, большой праздник,
плавно переходящий в еще один - в Духов день, поэтому он просто обязан
выпить. Муха не был особо религиозен, но Церковь уважал. Не далее как
сегодня утром сам стоял в храме. Пришлось, чтоб не обижать, посидеть полчаса
за столом и выпить маленькую. После чего Муха решительно заявил, что
чудовищно устал, приносит свои извинения и ложится спать. И как мужички ни
уговаривали его, Олег был тверд. Он молча вспрыгнул на верхнюю полку и
отвернулся к стене. Выспаться было бы очень желательно: не для того Муха
садился в этот поезд, чтобы выпивать да закусывать. Ехать еще сутки. А там,
на вокзале, и далее, в городе, он должен будет прикрывать ребят со стороны.
Через вагон от него едут ребята - Пастух, Боцман, Док, Артист.
Спать ему не очень-то хотелось, но выпивать хотелось еще меньше. Так
что Муха лежал мордой в стенку, думал свою думу и слышал только колеса да
стук стаканов в мозолистых руках. Но только он начал засыпать, как
убаюкивающие шумы поезда отступили на задний план, а в купе зазвучала удалая
казацкая песня.
- Ой на... ой на гори там жнеци жнуть!
Нервы у Мухи были крепкие, спать ему приходилось и при минометном
обстреле, он знал, что если поднапрячься, отключить внимание, то можно
спокойно заснуть. Но он знал также, по каким путям развивается мысль хама:
"Если я пою громкую песню, а сосед не возмущается, значит, он меня боится.
Спит он? Не смешите! Пою-то я громко, стараюсь, какой уж тут сон. Стало
быть, боится. А если он меня боится - имею полное природное право
поиздеваться над ним так, как мне заблагорассудится".
Поэтому Муха для начала свесился с полки и мирно предложил всем
присутствующим посмотреть на часы и последовать его примеру - завалиться
спать. Но его слова возымели совсем не тот эффект, на который Муха
рассчитывал. Наиболее словоохотливый из работяг, тот самый, который склонял
его к пьянству, видимо атаман этого казачьего войска, лишь покосился наверх,
на Муху, еще решительней взмахнул рукой, и три прочищенные спиртом глотки
вывели:
- А по-пид горою, стэпом-долыно-о-ою козакы йдуть!!!
Муха перевернулся на спину, пригладил волосы, вдохнул побольше воздуху
и толчком выбросил из себя слова:
- Але, певцы! Кому сказано, позатыкали хлеборезки!
Он ждал, что за этим последует взрыв, но ошибся. В купе воцарилась
тишина. Неужели совесть пробилась сквозь эшелонированную оборону,
воздвигнутую алкоголем? Нет, не совесть. Увы. Только недостаток
решительности.
Затем Муха прослушал все стадии полулегального классического мужского
выпивона: бульканье, чоканье, шепот (тост), легкие всплески, кряканье, стук