"Арон Тамаши. Корень и дикий цветок" - читать интересную книгу автора

иногда завяжешь на платке узелок, вроде на память, а о чем - поди вспомни;
вертишь, теребишь узелок, да все зря, лишь расплывчатое, туманное пятнышко
маячит где-то в дальнем уголке памяти. Мерещилось оно и старому Тиме, он
даже ощущал его тепло, но, как ни вглядывался, видел только неясные образы,
которые извивались, плясали, заманивали. Старик поднял голову и увидел, что
стоит перед дверью сапожника.
Он вошел.
- А где же мастерская? - спросил, оглядывая голые стены.
- Была - да сплыла, - ответил сапожник.
- Стало быть, вы теперь вроде как в сказке живете.
- Вроде.
Старый Тима в деревне был редким гостем; хозяин вежливо усадил его,
сказал что-то о преимуществах жизни отшельником на лесном хуторе, вольной
жизни, которую, ей-же-ей, многие предпочли бы здешней. Поинтересовался, чем
мог бы помочь, будь у него и теперь мастерская.
- Каблуки разве стерлись маленько, - сказал старик.
Хозяин тотчас опустился перед ним на колени и, осмотрев подошвы,
заключил, что ничуть не бывало, еще несколько лет послужат. Правда, можно
подковки набить, крупные - на каблуки, поменьше - на носки, тогда башмакам и
вовсе сносу не будет.
- Из дому шел, как раз за этим и собирался зайти, - сказал старик. -
Сейчас вот домой возвращаюсь, а забыл. Хорошо, вы напомнили.
- Потому что и память того, стирается, - заметил сапожник.
Обидно стало Тимотеусу, что старостью объясняют его забывчивость; не в
возрасте дело, ведь и в деревне, и в округе всей стар и млад знают, что он
вполне еще в здравом уме и ясной памяти; это и Тези подтвердить может. Фирко
и волки, скалящие на корову клыки, - вот кто стоит перед глазами, путает
мысли.
Задумавшись, он сидел и согласно кивал, не видя и не слыша, как
сапожник набивает на башмаки подковки: округлые, в форме месяца, - на
каблук, горбатые, не больше бобового зернышка, - на носок.
- На льду-то теперь осторожнее! - предупредил сапожник.
Услышал ли старик, нет ли - во всяком случае, ничего не ответил. Но
едва ли слова сапожника отозвались в нем громче, чем в стволе дерева шелест
крыльев пролетающей мимо птицы. Оно и неудивительно, если в это время одной
из ветвей, то бишь правой рукой, старик снова пытался поймать что-то в
воздухе.
Он озабоченно вертел головой, осматривая пространство вокруг стула, на
котором сидел.
- Что-нибудь потеряли? - спросил сапожник.
- Палку.
- Какую палку?
- Из дикой вишни.
- Сюда вы без палки пришли.
- Без палки?!
- Без.
Старый Тима поднялся и, наморщив лоб, стал прикидывать, как такое могло
случиться. Из дому он вышел с палкой, это точно. Потом зашел к Колокану и,
когда Фирко предложил ему сесть, вроде прислонил палку к краю стола. Да,
похоже, что там и оставил, потому что на улице, когда вышел из сельсовета,