"Владимир Германович Тан-Богораз. На мертвом стойбище " - читать интересную книгу автора

которая ходила в последнем месяце беременности. Она была взята стариком из
бедной семьи подчинённых "соседей по стойбищу" для того, чтобы служить
рабыней старой Рультыне, и вся её жизнь протекала в непрерывной работе,
нередко отнимавшей даже сон ночью. После того как она забеременела, жизнь её
стала легче, и в последний месяц её уже не заставляли перетаскивать тяжёлые
меховые шатры и нагруженные сани. Но на Лебедином озере, когда одна женщина
за другой выбывали из числа живых, ей снова пришлось надеть прежнюю лямку. В
последние три дня она до того измучилась, что после смерти Рультувии
заползла в задний шатёр и легла на шкурах, слишком слабая для того, чтобы
думать о бегстве. Дух Заразы, пролетев мимо неё, по-видимому, всё-таки задел
её мимоходом. Три дня она пролежала в шатре, подавленная сном, и за всё это
время пробуждалась только дважды, чтобы утолить жажду осколками льда,
сохранившимися в ледовом мешке. Несколько крох сушёного мяса, сохранившихся
в одной из сум, служили ей пищей.
Сегодня она проснулась с утра, чувствуя себя немного лучше. Первая её
мысль была о бегстве. Оставаться в этом царстве мёртвых было слишком
страшно; кроме того, она чувствовала, что время родов близко и что если она
не доберётся к людям, то неминуемо погибнет вместе с ребёнком.
Подняться на ноги, она не имела силы и ползла, как зашибленная собака,
опираясь руками в землю и то и дело увязая в снегу. Она со страхом думала,
удастся ли ей поймать хоть одного оленя. Если бы они оказались пугливыми,
она была лишена средств покинуть стойбище. К счастью, ближайший олень не
только не обнаружил пугливости, но даже остановился, разглядывая молодую
женщину. Илинеут облегченно вздохнула. Это был её собственный "приданый"
бык, старый и смирный, как русская корова. Он был в недоуздке, и
размотавшийся повод волочился по земле. Илинеут ухватилась за конец повода и
подтянулась к оленю. Тем не менее прошло около получаса, пока она успела
наложить на оленя немудрёную чукотскую упряжь; по временам она
останавливалась и плакала от слабости и расстройства.
Наконец молодая женщина уселась на нарту и слабым голосом понукнула
оленя; олень побежал крупной рысью по плотно утоптанной дороге, которая,
по-видимому, должна была вести на чьё-нибудь стойбище. В это зловещее время
соседи чуждались соседей, и люди на стойбище Рультувии не имели никакого
понятия о том, кто живёт вблизи.
Через час олень вытянул голову и стал втягивать воздух. На него нанесло
дымом от костра. Отдалённый лай собак, которым они обыкновенно приветствуют
приближение чужих оленей, возвестил о стойбище. Илинеут передёрнула вожжами,
желая заставить оленя бежать быстрее.
-- Стой!
На повороте дороги стоял человек с ружьём в руках. Он выставил вперёд
дуло и целился прямо в подъезжавшую женщину.
Илинеут онемела от изумления и страха, и не имела силы натянуть вожжи.
Олень продолжал бежать по-прежнему.
-- Стой, или я убью тебя!
Женщина всё ещё не поднимала рук с надетыми на них петлями вожжей, но
старый бык, видя направленное на него дуло, остановился сам.
-- Кто ты? -- закричал издали человек с ружьём.
-- Илинеут, жена Рультувии.
-- Что у вас?
-- Смерть!