"Владимир Германович Тан-Богораз. На реке Росомашьей " - читать интересную книгу автора

В конце концов я выразил желание осмотреть тело Тылювии, предлагая за
это довольно значительное вознаграждение по моим скромным средствам. Ятиргин
ничего не имел и против этого, но превращённая, несмотря на мои соблазны и
уговоры мужа, отказалась наотрез. Под конец она вдруг посмотрела на Ятиргина
таким зловещим взглядом, что он сразу съёжился и переменил тон.
-- Что же? -- сказал он. -- Действительно, по её обычаю, ей грех
показываться чужим глазам... Довольно с тебя моих слов. Пусть твои уши
станут тебе глазами!..
Я не настаивал дольше.
Мы ещё долго разговаривали с Ятиргином в этот вечер. Он оказался
довольно бывалым человеком и обычным эпическим языком, свойственным
чукотским рассказчикам, описывал подробности приморской жизни, условия
промысла, порядки торговли с рогастыми эскимосами и морскими бородачами.
Более всего он распространялся о покупке американцами живых оленей для
разведения стад на американском берегу. К этому предприятию все чукчи
относятся одинаково враждебно, так как оно грозит ещё более сократить привоз
дорогих мехов из полярной Америки, вымениваемых на шкуры молодых оленей,
необходимые эскимосам для одежды.
-- В последние годы, -- говорил он, -- началось новое, чего раньше не
бывало, чего мы не слыхали от своих отцов. Ходит Или [Чукчи называют именем
Или тех американских торговых агентов, которые скупают живых оленей. (Прим.
Тана).] на огненных судах, возит ружья, и капканы, и ткани, и сахар, и
сердитую воду в бочках и не берёт ни уса (китового), ни зуба (моржового)...
Или, живущий по ту сторону пролива, против конца земли, в морской губе,
между двумя мысами, в недвижных домах... Накупив чукотских оленей, ставит на
судно, сдирает мох с чукотских скал, кормит всю дорогу, потом выпускает на
своём берегу, творя обиду жителям этой земли. Создав стадо, соблазняет наших
пастухов стеречь своих оленей за высокую плату, размножает скот, желая вести
торг собственными шкурами. По моему уму, это весьма худо. А по твоему?..
Я выразил осторожное мнение, что всё вредное жителям я тоже считаю
худым.
-- Пошёл Или по морю, -- продолжал Ятиргин, -- и вышел в открытую воду.
Встретил его Маньо [Именем Маньо чукчи называют вообще русских начальников,
приходящих на кораблях со стороны Тихого океана, в частности также
анадырского окружного начальника. (Прим. Тана).], посланный Солнечным
Владыкой русский бородач [Русских корабельщиков чукчи называют, как н
американцев, "бородачами", в отличие от русских жителей Колымы и Анадыра,
которые развитием растительности на лице мало превосходят самих чукч. (Прим.
Тана).], на большом судне с тремя стоячими деревьями (матчами). Или пьян,
говорит: "Я начальник, я силач, я великий, я пьяница!" -- "Ага! -- говорит
Маньо. -- Приди же ко мне в гости!.." Как только пришёл, связал ему руки и
ноги, повесил на мачте вниз головой. Говорит Маньо: "Ты богач, ты начальник,
ты пьяница?.. А что?.." Или только головой крутит: "Ух!.." Говорит Маньо:
"Ты завёл стадо?" -- "Завёл!" -- "Зачем же ты завёл стадо? Как ты приобрёл
его?" Говорит Или: "Отчасти, конечно, я купил его". -- "Ага!.. Чем же ты
купил его?" Говорит Или: "Частью ружьями". -- "А ещё чем?" -- "Также
сердитой водой!.." -- "А ещё чем?.." -- "Иных, по правде, взял грабежом". --
"Ага! -- говорит Маньо. -- Зачем же ты завёл стадо?" -- "Хотел продавать
шкуры пыжиков островитянам!.." Говорит его людям: "На четвёртый день придите
взять его!.." Пришли его люди на четвёртый день. "Скорее уходи на свою