"Владимир Германович Тан-Богораз. На реке Росомашьей " - читать интересную книгу автора

тянулся уже несколько лет без всяких очевидных результатов: Акомлюка имел
пять родных братьев и втрое против того двоюродных. Против такой сильной
семьи было опасно прибегнуть к насилию. С другой стороны, Кэргак и его брат
были бедны, и предмет спора слишком возбуждал их алчность для того, чтобы
они согласились отступиться.
-- Посмотрим, чего завтра будет, -- сказал Митрофан. -- Умка-то хочет
бороться!
-- Пускай борются! -- возразил я. -- Нам что? Мы смотреть станем.
-- Умка-то да ещё кавралин Ятиргин -- на славу борцы! -- продолжал
Митрофан так же таинственно. -- А оленные поддаваться не хотят... Ночью-то
за сорок верстов по борца бегали. Вон какого чертушку прияли!
Молодой чукча огромного роста и атлетического лосложения неторопливо
подошёл к нам и, остановившись немного поодаль, принялся рассматривать нас с
таким неослабным вниманием, как будто мы были какие-то невиданные звери.
При виде его лицо Митрофана ещё более омрачилось.
-- Видишь, как зиркат [Зиркать -- подглядывать. (Прим. Тана).], идол! --
сказал он тихо.
-- Чего ты запинаешься? -- сказал Селиванов, заметив, что Митрофан не
договаривает. -- Сказывай, чего есть дак!..
-- Да чукчи говорили, будто что я бороться хочу! -- признался
Митрофан. -- Ну вот, он как приехал, так и стал ходить за мной следом. Чисто
не отстает. Куды я -- туды и он. А глазами-то словно мерку с меня сымат!
В это время молодой чукча подошёл ближе и обвёл Митрофана долгим
взглядом, как бы действительно измеряя его с ног до головы.
-- Так всегда алясничаете! [Алясничать -- делать или говорить глупости.
(Прим. Тана).] -- сказал Селиванов сердито. -- А тебе почего хвастать было?
Ну, пускай они борются, в озеро их. Нечего тебе с ними заплетаться!..
Митрофан молчал, видимо, сознавая свою опрометчивость. Я заговорил с
подошедшим. Имя его было Энмувия. Ему было никак не более двадцати пяти лет,
его смуглое лицо носило выражение простодушной наивности, как часто бывает у
очень смелых людей. Я спросил его, будет ли он завтра участвовать в пешем
беге и борьбе. Он сказал, что есть люди гораздо лучше его и что ему, в его
возрасте, не следует равняться с борцами и бегунами, достигшими зенита сил,
что, впрочем, он побежит сзади всех и будет бороться с теми, кто, устав
состязаться с сильными, захочет отдохнуть пред слабым противником...
Такие речи считаются наиболее приличными для благомыслящего молодого
человека, и Энмувия, очевидно, не имел наклонности к хвастовству, столь
распространённому между чукчами, и предпочитал употреблять самые скромные
обороты речи, говоря о своей силе.
Самая большая группа людей сидела около шатра Акомлюки. Я проходил мимо
неё, направляясь на другой конец стойбища, но должен был остановиться.
-- Ты, Вэип? -- окликнул меня маленький подвижной старик с красными
глазами, лишёнными век, и с редкой рыже-бурой щетиной, мелкими кустиками
разбросанной по подбородку, совершенно утопавший в широком верхнем балахоне,
сшитом из двух пёстрых американских одеял.
-- Я думал, ты спишь на нарте вместе с Айганватом.
Чукчи называли меня Вэип по предполагаемому сходству моего лица с
каким-то торговцем из кавралинов, умершим лет десять тому назад.
-- А где твои писания? -- продолжал старичок. -- А ну-ка, ну-ка,
посмотри, найдёшь ли ты домочадцев Такэ?..