"Дзюнъитиро Танидзаки. Похвала тени" - читать интересную книгу автора

дело обращался к Акутагаве, пытаясь разрешить собственные сомнения. В
сущности, оба заняты одним - человеческой природой, только разными ее
сторонами. Оба отдавали себе отчет в том, что понимание человека зависит от
знания его прошлого, восстанавливали связь времен. Оба черпали материал,
сюжеты и образы из старинных хроник, сказаний, но один хотел понять
психологию, структуру души, другой хотел продлить жизнь красоте, снять с нее
оболочку времени, оживить тот мир, который породил идеал утонченности и
изыска. Это не значит, что Танидзаки не интересовался психологией человека,
а Акутагава - красотой, но шли они разными путями к познанию одного - на чем
держится мир человеческий.
Позицию Акутагавы можно охарактеризовать словами русского психолога
начала века Вл. Вагнера: "Психология - это современный сфинкс: его надо
познать, или придется умереть". Акутагава отдавал себе в этом отчет и жаждал
проникнуть в душу человека, распятого между добром и злом. Для Танидзаки же
главное - дать почувствовать атмосферу красоты, будь то красота пейзажа или
женского лика. В человеке он ценит прежде всего способность откликаться на
красоту, и его, казалось бы, мало интересует тот род переживаний, который
довел Акутагаву до последнего шага. Танидзаки возлагает надежду на красоту:
красивое - это естественное, природное - значит, правильное. И потому со
спокойной совестью он ищет ту красоту, которая дает человеку наслаждение,
более изначальное, чем нравственные добродетели. Его интересовало то, что
заставляет человеческое сердце биться учащенно, содрогаться в восторженном
экстазе. (Собственно, то, что занимает современный Запад, озабоченный
природой либидо, и в чем японцы давно находили один из источников
искусства.) Кредо Танидзаки: "Человеческий дух постоянно растет и
обновляется, и так же непрерывно растет и обновляется способность человека
чувствовать". "Научить различать в ощущениях едва заметные оттенки цвета и
вкуса", пробудить чувственную природу человека, вернуть ему зрение, слух,
ощущение красоты мира в любых его проявлениях - в этом он видел свое
назначение.
Его действительно интересовали не столько колебания души, сколько
способность опьяняться красками, ароматами, звуками - нечто более внешнее,
если сравнивать с тем, что заботило Акутагаву, но не менее важное для
человека. Танидзаки мог впадать в крайности: "Произведения, в которых нет
изощренности, когда каждая деталь выписана с особым изыском, произведения, в
которых нет божественного или дьявольского мастерства, мне в последнее время
стали неинтересны". Что ж, писатель сам выбирает путь, остальное решает
время. И все же любовь к красоте, к гармонии, отсутствие которой он
болезненно переживал, не давала ему оступиться.
Сомнения, видимо, мучили Танидзаки: вседозволенность красоты
разрушительна. Ее разрушительная сила удваивается, когда речь идет о людях,
которые находятся в отношении "низшего-высшего", "слуги-господина". Понять
этот тип отношений трудно, не зная его мировоззренческой основы. Разделение
всего на "верх-низ" как соответствующего натуральному ряду (небу-земле)
испокон веку внушалось японцам и стало органично их сознанию. Все в мире
воспринималось под углом зрения "верха-низа".
Собственно, понятие "верх - низ" соответствует закону гармонии (ва),
суть которого в подвижном равновесии двух начал: высокого (небо - ян) и
низкого (земля - инь); путь мира и каждого индивида осуществляется благодаря
их чередованию. Однако этот закон японцы привели в соответствие с