"Дмитрий Тарабанов. Прочь от солнца" - читать интересную книгу автора

лица, поэтом не мог понять, что она чувствует. Но если бы и видел, всё
равно не понял бы, - она умела скрывать свой внутренний мир от всех. Самый
непостоянный внутренний мир.
- Воздух, - ласково прошептал я.
Она поняла просьбу, но не сразу отпустила дверь. Наконец появилась узкая
щёлочка, сквозь которую сквозила приятная сырость. Я приоткрыл дверь ещё
больше, чтобы воздух мог свободно кочевать. Облокотившись на сырую стену,
я почувствовал резкую боль в руке. Рана сильно кровоточила. Я приложил
небольшое, размером с аудиоплейер, устройство - рубцеватель. Он охватил
мою руку ремнями и начал работать.
Была ночь, и меня потянуло на дремоту. На руке тихо поскрипывал
рубцеватель. Духота обернулась приятным теплом...
Очнулся я лишь от тряски. Это дрожала Ольга, которая плотно прильнула ко
мне. Я напряг развеянный дремотой слух и услышал неподалёку хруст шагов.
Через щель пробивались лучи от фонаря. Я снова плотно прижал дверь. На
этот раз дрожал я; дверь колыхалась, снаружи осыпалась грязь. Успокойся! -
приказал я себе, - иначе весь камуфляж с двери окончательно спадёт.
Шаги приближались. Их было двое. Каждое их слово было слышно так, как
будто говорили где-то совсем рядом, как будто говорила Ольга.
- ... не думаю. Эти двое субелей могли скрыться каким-то другим способом,
а туннель использовать как отвлекающий манёвр.
- Возможно, но когда они успели вырыть эти катакомбы?
- Ты же знаешь этих субелей; они вездесущи и едины. Один отвлекает, другой
роет - вот и все дела!
- Вырыть-то они вырыли, а кто закапывать будет? Может, взорвать свод
туннеля?
Моё сердце остановилось.
- Нет, взрыв уничтожит стену периметра, она как раз над нами. Мы вызвали
ремонтную бригаду. Завтра всё уладят. Но я ума не приложу, куда делись
субели.
- Такие, как они, были бы неплохими лантами...
- Закрой свой болтливый рот! За такие речи тебя могут определить вне
Закона. Тебе повезло, что я...
Они удалялись, и вскоре голоса совсем затихли. Снова тишина, перебиваемая
лишь беспокойными ударами сердец, нервным дыханием и тихим щебетом
рубцевателя. Я нажал кнопку подсветки на часах. "3:14 А.М." - пульсировало
в темноте. В семь нас заберут. Если Дядюшка Харрис успеет отремонтировать
трейлер.
- Всё будет хорошо, - сказал я Ольге, но мне показалось, что успокаивал я
себя.
... Следующие три часа я провёл в полной неуверенности. Я спал и бредил во
сне. Потом, просыпаясь, ощущал себя загнанным в угол. В душный, сырой
угол. Всю ночь мне чудилось, что возле меня кто-то бродит. Но по туннелю
бродили лишь немые видения. Ольга тревожно спала и иногда всхлипывала во
сне. Она крутила головой, стонала, пыталась вырваться. Мне действительно
было страшно за её судьбу. Судьбу той, что объявлена вне Закона.
После шести утра я пытался заставить себя не смыкать глаз. Я напрягал
слух, надеясь услышать шум мотора подъехавшего трейлера, но не слышал
ничего, кроме шёпота отпадающей с потолка грязи да шороха шагов видений.
Сейчас было главным, чтобы Дядюшка Харрис успел, прежде чем другая