"Дмитрий Тарабанов. Убитые спецэффектами" - читать интересную книгу автора

разделяются, поскольку искусство угрожает потерять свой истинный облик.
Вот почему мы вынуждены сохранять накатанные десятилетиями традиции:
платить актерам-пустомелям запредельные гонорары, выслушивать критиков,
вроде вас, вечно недовольных актерской игрой...
- Нет дыма без огня, - резюмировал я. Пригубил напитка, - И если бы не
критики, вроде меня, кто бы тогда остановил вашу тенденцию к двоичной
примитивизации?
Я разошелся настолько, что уже не отдавал себе отчета в том, что
спустился до уровня обыкновенной грубости.
- Вы ставите амбиции выше обьективного мнения масс, - заметил Дэвид.
- Возможно. Но мне вдруг стало интересно: с каких пор мнение масс стало
обьективным. Вы ориентируетесь на безмозглое большинство?
- Это Штаты, Эд. Здесь ценится тот, на кого есть спрос.
- И вы думаете, это надолго?
Хэммингуэй покачал головой, сделал еще глоток.
- Вы неисправимы, Эдвард. Но, как всегда, в ваших словах есть доля
правды...
И, все же, я с вами не соглашусь.
- Что ж, - я поднялся с кресла и пожал Дэву руку. - Отаемся при своих
мнениях.
Он улыбнулся и подозвал по телекому охранников, чтобы те проводили меня
к машине. Возле самой двери я обернулся и спросил:
- Не будете возражать, если я назову статью "Убитые спецэффектами"?
- Ни сколечки! Кто знает, возможно, ваше "обвинение" поможет рекламной
кампании... - Хэммингуэй пожал плечами.
- Ваш фильм в рекламе не нуждается: Америка и так бурлит. Гляди,
закипит и остальной мир. Всего хорошего.
...Так я стал свидетелем собственной ссоры с одной из легенд
современного тривидения, которая, впрочем, впоследствии стала роковой
ссорой, изменившей русло моей карьеры и жизни в частности.


*** *** ***


Статья моя благополучно увидела свет. Следует, наверное, отметить, что
шумихи от нее было не меньше, нежели от фильма. Почти сразу после ее
выхода появились родственные или безоснованно опровергающие очерки в
мелких газетках и журналах, что уже было приятно: тема, затронутая мной,
нашла своего почитателя.
Хэммингуэй как-то избегал "поднятой целины", отказываясь комментировать
личное к статье отношение, и вообще исчез с экранов тривизоров. О
замолкнувшем гении напоминали лишь скромные надписи под рекламными афишами
кинопроката.
Примерно через три месяца спустя, считая от нашей последней встречи, я
получил от него бандероль. Честно говоря, я был слегка шокирован,
поскольку не привык получать почту в гостиничный номер, адрес которого не
разглашался. Признаю, Пентагону могло быть известно место моей дислокации,
но чтобы гражданские лица... Значит, содержание бандероли стоило того,
чтобы изучить его не откладывая.