"Дмитрий Тарабанов. Кабинетный апокалипсис (Пьеса по мотивам рассказа "Все ключи одной печати")" - читать интересную книгу автора

Незнакомец: (Из прихожей) Вторая.

Каупман: Вторая... (Вслед убегающему незнакомцу) Может, чашечку чаю?

Незнакомец: Мне нужно оббежать остальных ваших соавторов... Премного
благодарен!.. (Слышится уже за дверью)

Дверь захлопывает ветром. Хьюго садится в кресло и принимается
разворачивать бумажный сверток.

Ваннерманн: Кто это был? В присутствии хороших манер его не упрекнешь.

Каупман: (не отвечает, продолжая срывать с книги клочья бумаги)

Брайтон: Разве вы не догадались? Нас же посетил сам редактор.

Ваннерманн: Редактор чего?

Каупман: Вот этого. (Поднимает книжку)

Книга достаточно толстая, напечатанная на хорошей белой бумаге и обернутая
желтоватой кожей.

Ваннерманн: Все ключи одной печати... Экслибрис нубну на обложке? Это что
- перепись? Каталог того, что было в библиотеке монастыря? Я, честное
слово, ничего не понимаю.

Каупман: А я для себя только при виде переплета очень важный вопрос
уяснил. (Пододвигает кресло поближе к поэту) Вы спрашивали, не
человеческая ли кожа на вашей книге. Я ответил, что нет. А здесь - самая,
что ни на есть человеческая.

Ваннерманн: (Морщится) Выходит, этот экслибрис - татуировка? Сделанная при
жизни?

Брайтон: Боюсь предположить, но это так. Книга обшита кожей монаха, одного
из нубну. Необычно для гуманистской литературы конца двадцатого века.
Можем назвать это постмодернизмом. Чтобы не называть Черным Евангелием.

Ваннерманн: Бедняги. Пожар был последним испытанием на верность, которое
выпало пережить им...

Брайтон: Не забывайте про договор с дьяволом! Даже после сбора нужного
материала для книги, они еще долго проработают в одной редакции...

Каупман открывает свой раздел, отмеченный закладкой.

Ваннерманн: А? Ну-ка, ну-ка! (присматривается) Вот это да!