"Дмитрий Тарабанов. Время по определению" - читать интересную книгу автора

закрывайся. Выхолаживаешь квартиру. Простудишься - меня виноватым
сделаешь. Киник.
- Как продашь, заходи еще, - она подмигнула и хлопнула дверью.
Как продам, обязательно зайду, - пообещал я себе и, отыскав в неожиданно
опустившейся тьме лестницу, стал спускаться.


Поздний ноябрь в южном городе был по обыкновению холодным и ветреным.
Отопление, несмотря на жалобы пенсионеров, митингующих возле здания
Городской администрации, включать не торопились. Рационалисты жгли газ в
духовках и запирались в кухнях с томиками Льва Толстого или стопочками
Дарьи Донцовой. Я же, счастливый обладатель электроплитки, неустанно
платил за перевод электрической энергии в тепловую. Можно было как-то
научиться отматывать счетчик: пластинку под стеклышко подсовывать или
подключать катушку с обратной намоткой, но я, будучи деликтоспособным
человеком, не находил в себе внутреннего рвения рисковать из-за
нематериальных киловатт, которых и не видел-то никто. По определению.
Потому неустанно платил.
Ирка - хорошая девчонка, - думал я, выходя из ее подъезда и ежась от
завывающего, как в турбине, ветра. В проходных дворах Иркиного микрорайона
всегда существует риск быть снесенным. - Ее портреты покупают не так
охотно как Олькины и Галины, но работать с ней гораздо приятней. Нет этого
империалистического жеста: "Пан художник, сегодня я покажу вам край спинки
и левый угол попки, а вы ловите момент!" У нее дома какая-то дружеская
атмосфера. Наверное, потому в нее нельзя влюбиться даже при большом
желании.
Выйдя из-за громады девятиэтажки, я заметил подъезжающий к остановке
троллейбус. Прикинув, что при больших усилиях я еще успею до него
добраться, я перешел с быстрого шага на бег. Пакет бился о ногу, и
карандаши в нем болезненно цокали. Троллейбус заходил на остановку,
открывал гармончатые двери и уже выпускал людей, а я едва преодолел
половину пути.
- Постой, постой! - бубнил я без особой надежды. Ботинки шаркали по
подмерзшему асфальту, и создавалось ощущение гротескности происходящего.
Искрящийся под ногами асфальт, шорох машин, рокот троллейбуса,
разливающийся в воздухе свет фонарей.
Но троллейбус срываться с места не спешил. Да и куда ему в такое время
спешить? Разве что в троллейбусный парк на "отстой". А водитель - домой,
греться...
На всей скорости я залетел в салон и, хватая ртом сравнительно теплый
воздух, обронил: "Спасибо!"
- Молодой человек, в проводах нет напряжения, - крикнула мне женщина с
улицы. - Еще не скоро он отправится. Вы легко одеты, пока дождетесь,
окоченеете совсем... На таком-то морозе.
Я растерянно окинул взглядом салон: людей едва набралось бы на полторы
дюжины. Пассажиры грустно смотрели за окна - или на сигнумы неизвестных на
спинках деревянных кресел.
Кивнув, я вышел.
Женщина, которая меня окликнула, уже загружалась в маршрутку. Та была
почти пустой и, не дождавшись меня, быстро отчалила.