"Константин Иванович Тарасов. Золотая Горка" - читать интересную книгу автора

На Губернаторской мы зашли в отель "Москва". Скарга подал паспорт. Он
ничем не рисковал. Паспорт был настоящий, украденный у тюремного доктора,
только неприметная фамилия доктора Коваленков была переделана в известную,
писательскую - Короленко, да вместо фотокарточки доктора был наклеен
недавний снимок Скарги - плод нашего усердия, поскольку паспорт на
переделку брал хозяин явки. Данные паспорта портье вписал в учетную книгу,
и Скарга получил ключ от комнаты на втором этаже. Мне дали номер рядом. Мы
поднялись по лестнице и разошлись. На прощание Скарга предупредил: "Я за
тобой зайду".
Номер был маленький; видимо, большую комнату разгородили щитовой
стенкой; громоздкие кровать, шкаф, стол, рукомойник не оставляли свободного
места, потолок давным-давно пожелтел, обои выцвели в прошлом веке. У меня
возникло подозрение, что ночью здесь хозяйничают клопы. Повесив на спинку
стула пиджак, я разулся и прилег на кровать. Матрац требовал перетяжки,
пружины застонали и захрипели, словно я придавил живого старика.
За стенкой послышались такие же стоны. Вот, подумалось, лежат на
кровати два человека и думают, как обловчить друг друга. Ведь не может
сейчас беглый эсер бездумно радоваться, что отдыхают ноги. Нет, он думает,
обязан напряженно думать о своих действиях, обо мне, о нашей тактике.
Например, о таком реальном варианте: жандармский ротмистр Живинский
предполагает, что Скарга раскрыл "Клима". Понятно, что раскрыл, ведь
переоделся, а зачем было менять внешность, если никто кроме меня не знал,
во что одет прибывший в Минск поездом беглец. Выходит, переоделся, чтобы
затруднить опознание по приметам, которые знали смоленские филеры и которые
мог дать минской слежке я. От меня утром оторвался и сменил одежду.
Неизвестно, что делал несколько часов. Хотя это ему кажется, что нам
неизвестно, а ротмистру известно от агента, что объект посетил фотосалон,
где пробыл длительное время. Потом его приметили на Захарьевской - он
садился в пролетку. Следовать за ним не представилось возможности, но позже
отысканный по номеру возница сообщил, что седок с саквояжем сошел в
Слободке. Кого посетил или хотел посетить - тут пока что загадка. Потом
филер заметил его возле Александровского сквера - объект направлялся в дом
номер четыре напротив театра. В доме он пробыл восемь минут. Потом эсер
вошел в кафе и здесь вновь исчез. Кого-нибудь встретил? Неизвестно, где
провел следующие сорок минут, но в три ровно пришел на встречу и полтора
часа таскал меня по минским улицам, дал окружить себя филерами и забрался в
гостиницу, где в любую минуту может быть схвачен, а при сопротивлении -
убит.
Логика странная: никакой пользы в такой логике не прослеживается. А
большой риск требует расчета. Он возвращает экспроприированные средства
краевой организации П.С.-Р. Вне сомнений, ему понятно, что жандармская
служба ждет, когда отяжелеет саквояж. Тогда я подаю знак, и агенты повисают
у Скарги на руках. Эту радость эсер пообещал нам на вечер. Не надо иметь
семь пядей во лбу, чтобы понять его простую хитрость: дождаться сумерек и в
темноте оставить нас с носом. Но чем мы гарантированы, что боевик не
исчезнет раньше? Слежкой? Нет такой слежки, от которой нельзя уйти. Вот
прямо сейчас поднимется и уйдет. Это у него получается хорошо. Задержать
его, конечно, можно и здесь, и в трактире могли задержать. Но что толку,
если неизвестно, где деньги. Поэтому он вроде бы и свободен, и как бы не
узнан, хотя скорее всего знает про эскорт из филеров. Живинский считает