"Константин Иванович Тарасов. Золотая Горка" - читать интересную книгу автора

уже нет. Да и сказать о них нечего. Видел в лицо на прогулках - вот и все
знание. И какая разница, что повесились два бундовца и один эсдек* из
рабочих. Вчера встречал на прогулке, назавтра - нет, кто-то шепчет -
удавился. Ночью нетрудно удавиться. Ночью остаешься сам по себе, наедине с
собственной верой.
______________
* Социал-демократ.

На Ново-Московской* переехали по мостику канал, в котором струилась
обмелевшая Немига, и покатили по Немецкой** в дальний ее конец. Скоро
увиделся переезд с поднятым шлагбаумом. За ним высилась купа тополей -
Протестантское кладбище***. Здесь город оканчивался, дальше по холмам
островками стояли леса. Улица была безлюдна. Только точильщик торчал у
чьих-то ворот, и хриплый звон топора, остримого на грубом камне, тревожно
разрезал тишину. Двор Антона был отделен от улицы невысоким забором. Скарга
жадно рассматривал знакомый дом. У порога дремала хромая дворняжка Ангел.
На подоконниках стояли кактусы, на одном алел цветок. Дома, как и ожидал
Скарга, никого не было, навесной замок снимал любые сомнения.
______________
* Ново-Московская - ныне ул. Мясникова.
** Немецкая - ныне ул. К.Либкнехта.
*** Протестантское кладбище в 70-е годы реконструировано под сквер.

- Не везет, - озабоченно сказал Скарга. - Наверное, на работе. Я уже
отвык, что люди работают.
Кто и на какой работе находится, Клим расспрашивать не стал, это его
не касалось.
Они возвращались прежней дорогой. Скарга почувствовал, что настала
пора избавиться от спутника. При повороте на Захарьевскую*, за
железнодорожной церковью** он сказал: "Сделаем, Клим, так. Тут гостиница
"Либава". Остановись, если не хочешь болтаться. Встретимся в три на Немиге
у синагоги". Клим понимающе кивнул и соскочил с пролетки.
______________
* Захарьевская - ныне ул. Советская, а далее - Ленинский пр.
** Деревянная церковь железнодорожников стояла на углу Мясникова и
Советской. Снесена в конце 60-х годов.

Скарга попросил извозчика ехать быстрее. У костельной стройки* возница
резко придержал лошадь: улицу перебегали коренастый мужчина в чесучовом
костюме и полная, под стать мужчине, дама. На злой окрик возницы мужчина
оглянулся, и Скарга почувствовал, как замерло и лихорадочно забилось сердце
- перед ним на расстоянии прицельного выстрела стоял надзиратель Острович.
Пара направилась вглубь Трубной** улицы. Широкая спина Островича маячила в
сорока шагах, как мишень. Скарга приказал извозчику ехать следом. Супруги
свернули в Тюремный переулок***. Тогда Скарга отпустил пролетку и поспешил
за надзирателем. Калитка, в которую вошли супруги, была выкрашена в синий
цвет. Сквозь щели в заборе Скарга подсмотрел, что Острович торопится за
сарай, а женщина открывает дом. Не задерживаясь, Скарга прошел в конец
переулка до откоса, на котором высился тюремный замок. Тут он постоял,
разглядывая зарешеченные окна, где восемь месяцев назад Острович топтал его