"Константин Иванович Тарасов. Золотая Горка" - читать интересную книгу автора

сапогами и истязал Ольгу. Воспоминание вызвал у Скарги ярость. Он решил,
что казнит Островича здесь, рядом с тюрьмой. Казнь можно было исполнить в
эту минуту, но Скарга пересилил искушение. Он вспомнил, что казнены должны
быть еще двое: надзиратель по фамилии Новак и жандармский офицер Живинский,
разрешивший насилие. Но смертный приговор мог быть вынесен исключительно
комитетом. Самосуд ставил исполнителя вне партии. Для политического
убийства два тюремных надзирателя - слишком маленькие особы. Антон с его
трезвым холодным умом возразит, что такое убийство более похоже на месть и
лишь понизит авторитет П.С.-Р****. Но эти люди жить не должны. Скарга не
знал, как разрешить такое противоречие. Он решил, что обдумает его вечером.
Теперь же следовало встретиться со своими, взять деньги и передать их
комитету. Вспомнив об этой обязанности, он внутренне собрался. Протоптанной
стежкой он спустился с откоса на Романовскую*****, миновал пожарное
депо******, за воротами которого ржали лошади, и дворами вышел на
Богоявленскую*******. Книжная лавка пана Винцеся выпустила покупательницу;
Скаргу охватило желание увидеть старика, но и эту встречу он отложил на
позже. Ближайшая явка находилась за углом, по Захарьевской, в
фотографическом салоне. Держал явку Белый, отношения с ним у Скарги были
натянутые, но теперь выбирать не приходилось. Скарга решил рискнуть. На
двери висела табличка "Приносим публике извинения - идет проявка пластин".
Скарга толкнул дверь. Звякнул колокольчик, вызывая мастера. В зале стоял на
треноге фотоящик, нацеленный объективом на декорацию. Из проявочной
появился Белый.
______________
* Строился Красный костел.
** Трубная - ныне ул. Берсона.
*** Тюремный пер. - ныне пер. Берсона.
**** Партия социал-революционеров (эсеров).
***** Романовская - ныне ул. Республиканская.
****** В этом здании и сегодня находится пожарная часть.
******* Богоявленская - ныне ул. Комсомольская.

- Здорово! - Скарга протянул руку для приветствия.
Рукопожатие Белого было крепким, но желанной товарищеской радости на
лице Белого Скарга не заметил. Удивление - и следом равнодушие.
- Есть кто у тебя? - спросил Скарга.
- Только ты, - пошутил Белый. - Святой, правда, заходил. Пять минут
как ушел.
- Жаль, что разминулись, - огорчился Скарга.
- Если нужен - найдем, - сказал Белый.
Он закрыл дверь на задвижку, и они устроились в проявочной, где горел
красный фонарь.
- Бежал? - спросил Белый, но спросил как-то без интереса и сочувствия,
словно из вежливости. Скарга не обиделся, он знал, какой грех Белый никогда
ему не забудет.
- Извини, что пришел, - ответил он. - Но время такое - все работают. А
у меня обстоятельства...
- Понимаю, - сказал Белый. - Чем помочь?
- Надо переодеться, - Скарга достал бумажник и отсчитал десять рублей.
- Что-нибудь попроще, под мастерового.