"Константин Иванович Тарасов. Золотая Горка" - читать интересную книгу автора

Мы подходили к кладбищу, когда Белый сдвинул на левое ухо свою
шляпку-канотье. Фиглярское положение шляпы на голове означало - опасность!
филеры! Никогда Белый не отличался остротой зрения, и вдруг - пожалуйста, в
последнюю минуту - прорезался оперативный инстинкт. Действительно, вдоль
ограды прохаживался агент, я его тоже узнал. Типичный болван. Стало ясно,
что план разваливается, теперь Антон за кладбищенскую калитку и ногой не
ступит, тем более, что надо улицу переходить. Мы и последовали дальше, к
мосту через Свислочь. Впереди шел Серж, наш гравер, мастер подделки
гербовых документов, но совершенно бесполезная личность на улице, затем шел
Белый, за ним в десяти шагах держался Антон, и замыкал группу я. По нашей
стороне улицы тоже таскался филер. Это меня озадачило. Два филера
параллельным курсом - это уже операция. Мы ступили на мост и увидели редкие
звезды на черном зеркале воды, когда с кладбища донеслась перестрелка. Все
наши буквально оцепенели. Я решил: "Уйдет!" Внезапно начали бить залпами.
"Уходит! - подумал я. - Стараются уничтожить!"
Мы разбились на пары и поспешили назад в Долгобродской. На углу
столпилась дюжина любопытных, мы к ним примкнули, все вглядывались в
завораживающую темень кладбищенских кустов, над которыми возвышались стены
костела. Тихо было там, тишина усиливала напряжение. Я вообразил, как
Скарга пробирается между памятников и могил. Шансов на спасение темнота
оставляла достаточно. Если бы не тупость филера, сейчас меж могильных
камней ползал бы и Антон. Белый спас ему жизнь, и, уж безусловно, уберег от
ареста. Вдруг вновь залпом бахнули наганы, и я удивился - зачем залпом, по
команде; неужели расстреливают? Спустя минуту прозвучал одиночный выстрел,
и вдогонку ему второй.
Он оказался последним. Кладбище ожило голосами и невнятными для нас
распоряжениями. Меня подташнивало, такого исхода я не воображал. К воротам
подкатили две коляски. Было видно, как городовые вынесли с кладбища чье-то
тело и уложили на сиденье. Двое чинов стали на подножки, и извозчик помчал
свой груз вниз по Захарьевской. Сразу же появилась другая четверка с
раненым или мертвецом на руках. Зрелище своим обратным движением
производило жутковатое впечатление - словно покойников возвращали с того
света. В сгустившейся темноте различить кого несут городовые было
невозможно. Слышались только их реплики, однако, содержательные.
- А этого гада куда?
- Куда! Куда! В морг!
Опять на подножки вскочило по филеру, и пролетка покатила вслед за
первой.
Мы застыли в каком-то беспомощном молчании, как бывает после похорон.
Следовало разойтись, но я ждал инициативных слов Антона. Было интересно
узнать, в каком направлении движутся его мысли. Он думал о Скарге.
- Белый, - сказал он, - у тебя, вроде, знакомая сестра есть в
больнице. Пусть узнает...
Тот пообещал разведать и напросился ночевать к Сержу. Нам с Антоном
почти сразу попался поздний извозчик, который сам предложил услуги. Мы
ехали молча. На Захарьевской возле синематографа я сошел. Напряжение
прошедшего дня совершенно обессилило меня. Я брел, как старик, ноги
подгибались, а все, что происходило днем, смешалось в кашу. Добравшись до
своего подвала, я рухнул на топчан и мгновенно уснул. Начинало светать,
когда я пробудился. На дворе, верно, уже стоял день, а светало в моем