"Константин Иванович Тарасов. Золотая Горка" - читать интересную книгу автора

настал час, когда Степанчук привел его в первый корпус на первый этаж, где
в конце коридора помещался в двух комнатах тюремный доктор. Этот доктор, по
фамилии Коваленков, аттестованный в среде арестантов кличкой "Червяк",
будет помнить его до гробовой доски. Он вошел в кабинет около одиннадцати,
а к ужину по всем телеграфным линиям разносились депеши о розыске беглого
эсера-боевика Булевича Кирилла Ивановича, уроженца Минска, 1882 года
рождения, рост средний, глаза карие, особые приметы - шрам на груди от
штыкового ранения. Вооружен, в связи с чем желательно пристрелить...
Белый принес от старьевщика пиджак, косоворотку, картуз и кортовые, с
латками на коленях брюки. Скарга переоделся. Его пристойные костюм и шляпу
Белый спрятал в шкаф, где хранились бутылки с реактивами. Пистолет доктора
Скарга переложил в карман пиджака.
- Куда теперь? - спросил Белый.
- За деньгами.
Где спрятаны деньги, которые группа экспроприировала восемь месяцев
назад в Государственном банке, Белый распытывать не стал. Такие дела его не
касались, он отвечал за листовки.
- Давно видел Пана? - поинтересовался Скарга.
- Недели две. Что, отыскать?
- Не надо. Сам найду.
Отыщет Володю Пана его тетка, подумал Скарга. А ей под семьдесят лет,
и смерть племянника ее добьет. Такая смерть...
- Ну, бывай, - Скарга взял саквояж.
- Погоди, - сказал Белый, - сделаю снимок. Серж тебе документик
сработает.
- Не повредит, - обрадовался Скарга и сел на стул у полотняного
задника. Белый начал наводить аппарат, зарядил его пластиной. Сказал по
привычке "Гляди сюда. Сейчас вылетит птичка!" и поджег магний.
- Надеюсь, что буду похож, - с подковыркой сказал Скарга.
- Я тоже надеюсь, - засмеялся Белый.
Скарга вышел из салона через дворовую дверь.
Предстояло самое важное - увидеть Витю и взять деньги. Она жила в
Архирейской Слободке. Тянуться туда пешком через весь город и парк Скарга
не рискнул. Он перешел улицу, постоял у подъезда гостиницы "Одесса" и через
несколько секунд сидел в свободной пролетке. Тут же свернули на
Магазинную*, с нее - на Скобелевскую**, у парка переехали Свислочь, а далее
по Слободке*** Скарга решил пройтись. Скрипел под ногами деревянный
тротуар, и скрипел очень противно, пугающе. За восемь месяцев многое могло
тут измениться: и дом мог сгореть, и Витя могла уехать, и кто-нибудь мог
порыться на чердаке. Дай бог, чтобы не полиция. Если бы полиция обнаружила
портфель, то и безвинную Витю посадили бы за соучастие в эксе, и Острович с
Новаком поиздевались бы над ней, как над Ольгой. Среди мучительных видений,
которые преследовали Скаргу в камере, было и такое - обыск у Вити,
полицейские лезут на чердак.
______________
* Магазинная - ныне ул. Кирова.
** Скобелевская - ныне ул. Красноармейская.
*** Слободка - ныне ул. Пулихова.

Дом был закрыт, но ключ, как и прежде, лежал за наличником. Это