"Константин Иванович Тарасов. Золотая Горка" - читать интересную книгу автора

начиналось за переездом, а Григорьевский переулок расположен перед ним. Оля
прошла лишних сто метров...
______________
* Преображенская улица - ныне ул. Интернациональная.
** Григорьевский переулок - ныне здесь депо Минского метрополитена и
автобусная станция "Товарная".

Девушка рассчиталась за приобретенную книгу и вышла. Старик закрыл
дверь и повел Скаргу за перегородку, где стояли узенький топчан, стул и
глубокие полки с книгами. Скарга испытывал к старику нежность. Старик
доводился ему родственником, степень родства трудно было сосчитать, но оно
сохранялось в семейном предании. Родство это ожило для Скарги летом пятого
года, когда он возвращался из Маньчжурии поездом Красного Креста. Старика
он вспомнил на Читинской станции - где-то неподалеку пан Винцесь отбыл три
года каторги и семь лет ссылки. Столько стоило ему участие в стычке с
казаками под Игуменом в шестьдесят третьем году. Вспоминать о прошлом он не
любил, ни одной из политических партий не верил, считая, что все они
заменяют смысл целью, а к своим членам относятся как к средству. "Ну и что
вы построите? - говорил он. - Новое государство? Без насилия и принуждения?
Христос не изменил, куда уж тем, что с наганами". Необходимость борьбы он
признавал, потому что и Христос боролся, но в победу не верил. Борьба и
результаты, по его мнению, были связаны кривоколенным механизмом. Пан
Винцесь был высокого роста, грузный, седой, выглядел намного старше своих
шестидесяти пяти лет, и слова его Скарга до тюрьмы воспринимал, как
показатель старческого нежелания менять привычные обстоятельства. В камере
он сообразил, что у старика другой, большой и более тяжелый опыт. Он жалел
старика, когда ему вспоминалось такое его признание: "Знаешь, что я не могу
вспомнить? Хоть убей меня, не могу вспомнить, что в своей жизни я сделал по
собственной воле".
- В бегах? - сочувственно сказал старик, разглядывая маскарад Скарги.
Скарга понял, что сочувствие относится к его появлению в Минске.
- Пришлось, - кивнул он.
- Могу адрес дать, - сказал старик. - У меня под Вильней очень хороший
друг живет.
- Спасибо, пан Винцесь, не надо. Я с другой просьбой, - Скарга достал
из саквояжа сверток. - Разрешите оставить у вас вот это.
Старик, не интересуясь, что в свертке, показал на полку:
- Прячь. Когда потребуется?
- Не знаю. Может через два часа, может ночью.
- Если ночью - возьми, - старик снял с гвоздя ключ. - Зайдешь со
двора. Дверь обита жестью.
- Вместо меня, - сказал Скарга, - может прийти человек, который
назовется... - Он подумал, что неизвестно еще, когда встретится с Антоном,
может и не встретиться, и предложил более надежный вариант: - который
скажет: "Скарга послал". Но если завтра никто не придет, и пакет будет на
месте, прошу, пан Винцесь, зайти в первую гимназию и спросить Гурина. Он
заберет.
Старик вышел в лавку и вернулся с маленькой коробочкой из-под сосулек.
- Бери, - он поставил коробочку на стол. - Здесь шестьдесят рублей
золотом. На дорогу.