"Татьяна Тарасова. Богиня судеб (роман-фэнтези) " - читать интересную книгу автора

- Не думаю, что Сервус готов продолжить возлияния, - с сомнением
покачал он головой. - Но - идемте. В самом деле, мы вполне можем обойтись и
без него: Ламберт с удовольствием накроет на стол.
Пеппо не разделял уверенности философа в том, что Ламберт накроет на
стол с удовольствием - чему тут быть довольным? - но, в конце концов,
чувства старого слуги его волновали так же мало, как и пучок редкостной
ордийской травы (на вид весьма жалкий), на который, проходя мимо, обратил
их внимание Бенино.
- Она называется джатха; исцеляет от потери памяти, слуха, зрения,
обоняния и... В общем, если вы что-то потеряли - съеште корень джатхи и
тогда непременно найдете утраченное. А это сарсапариль. Отвар её,
приготовленный особым способом, помогает... Э-э-э... При болезни известного
свойства.
Бенино сразу пожалел о том, что сказал, ибо сам и лечился этой травой
от похмелья, в чем, естественно, признаваться не желал.
- Это какого же свойства? - встрепенулся белый медведь, то ли от роду
вовсе не имевший такта, то ли утративший его - и в таком случае он должен
был съесть корень джатхи.
- Умолкни, Лумо, - посоветовал ему проницательный малыш Гвидо, от
коего, конечно, не ускользнуло выражение замешательства, застывшее на
красивом лице философа.
- Но мне же интересно!
- Я потом тебе объясню, для чего применяют сарсапариль, - встав на
цыпочки, прошептал на ухо родственнику Гвидо. - А сейчас - умолкни.
Белый медведь обиженно пожал могучими плечами, но переспрашивать все
же не стал.
Таким образом скрасив приятной беседой путь до дома, гости рыцаря
вошли в двери как раз тогда, когда Сервус Нарот, стеная и шатаясь,
спускался по лестнице в зал с совершенно определенной целью. Даже для юного
Пеппо цель сия не являлась загадкой.
Не обращая ровно никакого внимания на гостей, благородный рыцарь
схватил кувшин и принялся жадно лакать пиво, заодно поливая этим чудным
прохладным напитком свою шею и грудь. Жизнь на глазах возвращалась в
большое тело, измученное страшной жаждой; бледные щеки вновь окрашивались
легким румянцем, а в серых глазах растворялась муть; толстые руки уж не
дрожали противной мелкой дрожью.
Деметриосы, освоившись, без приглашения заняли места за необъятным
дубовым столом - пока пустым, но старый слуга, карауливший их возвращение,
уже вбегал в зал с огромным блюдом, где покоилась пылающая жаром, покрытая
коричневой корочкой, ароматная баранья нога.
Пеппо сглотнул слюну и уселся по правую руку от маленького Гвидо, с
мелким чувством удовлетворения видя, что этот парень макушкой едва
достигает его плеча. Следом одновременно опустились на табуреты Бенино с
Сервусом, и пять рук тут же, как по команде, протянулись к блюду с
бараниной.
Некоторое время в зале слышалось только возбужденное урчание, сопение
и чавканье. Один Пеппо, воспитанный чопорным братом своим, сноровисто и
бесшумно уплетал сочное, отлично прожаренное мясо, испачкав при этом в жире
лишь самые кончики пальцев, что считалось верхом этического совершенства
и - по утверждению философа - было по силам исключительно особам