"Татьяна Тарасова. Богиня судеб (роман-фэнтези) " - читать интересную книгу автора

брата себе за спину.
- Подумай же, Бенино, - Гвидо умоляюще посмотрел в глаза философа -
теперь его взор никуда не ускользал, а напротив, был прям и открыт. -
Подумай, зачем бы я стал оставлять свой кинжал в комнате, где только что
убил человека? Я бы унес его и спрятал, или выбросил бы...
- Ты хитер, - отворачиваясь, сказал Бенино. - Кто тебя знает...
- Он не виноват, Бенино, - вступился за малыша Пеппо. - Убийца
нарочно подбросил его кинжал в комнату Теренцо.
- Помолчи! - сурово остановил его брат. - Иди к себе, запрись на
засов и никого не пускай. Я приду позже.
Юноша с укором посмотрел на Бенино, но перечить не стал - сие было
бесполезно, ибо упрямее заупрямившегося философа мог быть только
раздраженный осел.
Когда Пеппо скрылся за дверью своей комнаты - а Бенино с Гвидо
проводили его туда, - они пошли успокаивать Лавинию, которую, по словам
младшего Деметриоса, вряд ли успокоил придурковатый Леонардас. Так оно и
было. Рядом с трупом несчастного толстяка, вся перемазанная в его крови,
сидела девушка, а эганец примостился чуть ли не у неё на коленях. Кажется,
пыталась утешить его она: рыдая в полный голос, он визжал, что никогда
больше не выедет из родного Эгана, чем бы его ни заманивали. Он клялся, что
продаст всю свою коллекцию задешево, а лучше отдаст её первому встречному
нищему, лишь бы не бояться за свою жизнь, коя, безусловно, дороже всяких
там самоцветов и золотых побрякушек.
- Будь мужествен, Леонардас, - повторяла Лавиния, сама едва живая от
пережитого. - Возьми себя в руки, прошу.
Бенино, не церемонясь особенно, взял тощего эганца за шиворот и
вытащил его за дверь, с удовлетворением заметив облегчение на красивом лице
девушки. Там, в коридоре, он прижал его к стене и сквозь зубы зашипел:
- Ты, ублюдок, запомни: будь мужествен, не то я тебе шею сверну,
цыплячья твоя душонка! Пшел в комнату!
- В чью? - захныкал Леонардас.
- В свою, глупец!
Пинком отправив эганца в нужном направлении, Бенино вернулся к
Лавинии. Она лежала поперек широкого супружеского ложа и не подавала
никаких признаков жизни. Над ней, склонившись, стоял Гвидо и усердно
размахивал тонкими ручками. Философ снова насторожился: всего несколько
мгновений назад он видел её целой и невредимой, а сейчас... Уж не этот ли -
подозрительно мелкий ростом - тип воспользовался моментом и прирезал её
тоже?
- Помоги мне, - буркнул Гвидо, увидев входящего Бенино. - Только вы
ушли, как она в обморок свалилась...
Устыдившись своих мыслей, философ быстро подошел к низкому, как в
комнате Сервуса Нарота, столику, взял бутыль с вином и, налив немного
ароматного красного себе в ладонь, принялся растирать ей виски. Через
некоторое время Лавиния пришла в себя.
Гвидо, будто самый нежный и любящий брат, присел на корточки перед
нею и, заглядывая в лицо, проговорил:
- Мне так жаль, милая... Как могло случиться такое ужасное событие?
Ты что-нибудь слышала?
- Ничего... - покачала головой девушка. - Я спала... Мне снился