"Татьяна Тарасова. Небо для талисмана (роман-фэнтези) " - читать интересную книгу автора

презрения к поверженному воину. Тогда Дигон доказал ей и ледяным братьям
её, что аккерийский волк даже умирая от ран способен перегрызть глотку
врагу, но в душе его с тех пор все тлели искры огня желания - желания
обладать Атали, которая ускользнула от него в бескрайнюю пустыню, в царство
снега и льда, где холодное дыхание отца её Равира навсегда замораживало
живое дыхание земного существа. Куда приятнее оказалось вспомнить принцессу
Озенну, жрицу древнего божества, им же потом и убитую, а ещё приятнее -
Алму, красавицу из Крепара... Душа её тоже переселилась в Ущелья, но в
памяти Дигона останется её голос, её улыбка, нежный взгляд милых глаз...
Вереницы прекрасных дев проплывали под веками Дигона - в полусне, окутанные
дымкой светлого тумана; он помнил всех - и тех, кто оставил след в его
жизни, и тех, кто подарил ему лишь ночь... Легкий ветерок перебросил с
виска на лицо черую прядь - сие прикосновение было так ласково, будто
быстрые пальчики девушки провели по его щеке. Все-таки жаль, что багесским
крестьянам не пришло в голову отправить в плавание по Колоту юную
красавицу, а не рыжего недоноска... Вскоре, убаюканный тихим треском костра
и шелестом листьев, Дигон уснул, и сон его был так хорош, что и душа,
растревоженная воспоминаниями, успокоилась...


* * *

В середине ночи чуткий слух капитана опять уловил некий посторонний
звук. В первое же мгновение пробудившись, второе и третье он лежал
недвижимо, прислушиваясь к тишине. Бульк-хлюп-бульк... И снова -
бульк-бульк... Яростный рев вырвался из глотки аккерийца. Он молниеносно
выбросил вперед правую руку и вцепился в рубаху вора, что пристроился на
корточках меж камней и лакал Дигоново пиво с наслаждением сластолюбца,
дорвавшегося до женщины после двадцати лет темницы. Жалобный писк его не
остановил карающий кулак Дигона: отняв уже почти пустой сосуд и бережно
пристроив его в кустах, он коротко и сильно ткнул рыжего в лоб, отчего тот
хрюкнул, завалился на кучку красной глины и так замер. Разъяренный капитан,
шипя и рыча, сел возле костра. Сон улетучился без следа, словно и не
бывало. В глазах плясали то ли искры злости, то ли искры жарких языков
пламени - все равно, потому что Дигон сейчас был занят одной мыслью: сразу
убить выловленного им придурка или подождать, когда он очнется и все же
поведает освободителю смысл своего путешествия по Колоту? А может, пустить
его снова плыть по течению? То, что рыжего привязали к доске и швырнули в
реку, капитана ничуть не удивляло, - ибо только последний недоумок вынесет
возле себя такую гниду - но за какую именно провинность? В задумчивости
Дигон смотрел в самый центр костра, на пламенеющие в нем угли, и в голове
его понемногу прояснялись затуманенные временем картины: маленький
ордийский городок Тхату; прямоугольная площадь у восточных, главных врат; и
смуглый человечек небольшого роста, юркий как малек в озере, узкоплечий и
узкобедрый, с жалким клочком бородки, задорно торчащим вверх. Он исполнял
на раскаленных углях банткату - танец древнего Востока. Угли искрились и
шипели под его босыми ступнями, белый шар - око всесущего Митры - жег его
голое тело, но под завораживающие звуки бубнов, барабанов и дудок ордиец
словно заново рождал удивительные движения банткаты, и сие было так
прекрасно, что даже равнодушный к искусству капитан остановился посмотреть