"Е.В.Тарле "Павел Степанович Нахимов" [И]" - читать интересную книгу автора

своим помощником, а потом преемником Василием Долгоруковым разрушавший
боеспособность русской армии, ненавидел Меншикова за то, что на вопрос
княгини Чернышевой: "Не помните ли, как называется город, который взял
Александр?" - Меншиков быстро ответил: "Вавилон!", притворяясь, будто он
думает, что его спрашивают не об Александре Чернышеве, но об Александре
Македонском, хотя знал отлично, что жена Чернышева желала, чтобы вспомнили
о городе Касселе, куда Чернышев вошел в условиях полнейшей безопасности в
1813 году, во время выхода русской армии в Германию. Этого "Вавилона"
Чернышев не простил Меншикову до гробовой доски.
Меншикову справедливо казались смешными претензии Чернышева на
полководческие лавры, но ему нисколько не показалось смешным, что сам-то
он внезапно попал, не имея на это ни малейших прав по своим данным, в
верховные вожди русских сухопутных и морских сил, да еще в один из самых
грозных моментов в истории русского народа и именно в наиболее угрожаемом
пункте империи. Впрочем, это и в самом деле было вовсе не смешно: это было
трагично.
Еще до нападения союзников на Севастополь в Петербурге ни для кого,
кроме царя, не было тайной, что такое Меншиков как морской министр.
Из документов ясно, как безучастен был Меншиков в октябре - ноябре
1853 года, когда Нахимов следил на море за турецким флотом. Теперь, в
конце лета 1854 года, гроза уже шла прямо на Севастополь. Как же Меншиков
готовился встретить ее?
Уже с того дня, как союзный флот вошел 3 января 1854 года в Черное
море, Одесса, Севастополь, Николаев и все форты восточного берега Черного
моря оказались под угрозой не только прямого нападения, но и немедленной
гибели, потому что решительно ничего не было готово к обороне.
Бомбардировка Одессы в апреле 1854 года тоже ничуть не заставила взяться
за дело.
Если севастопольская драма началась не в марте, а только в сентябре
1854 года, то это произошло прежде всего потому, что союзников задерживали
опасения за турецкую армию на Дунае. Но вот 1 (13) июня под давлением
нарастающей угрозы со стороны Австрии Николай дал свое принципиальное
согласие на снятие осады с Силистрии, и Паскевич, получив письмо
императора, мгновенно этим согласием воспользовался. Русская армия ушла за
Дунай.
С этого момента руки у французов и англичан были развязаны. Уже можно
было думать не о защите Турции от России, но о прямом нападении на русскую
территорию.
Любопытно отметить, что еще в середине лета главнокомандующий
Меншиков временами видел грозящую опасность. Ментиков доносил Николаю 29
июня (11 июля) 1854 года, что среди опасностей, угрожающих Крыму, он
считает также и "покушение на Севастополь", и уничтожение Черноморского
флота. Он предполагал, что неприятель может высадить до 60 тысяч человек,
не считая турецких войск. А для обороны у Меншикова было 22700 человек
пехоты, 1128 человек кавалерии и 36 легких орудий, да еще он мог бы
собрать с кордонов 500 или 600 казаков. Вывод князя был очень
пессимистичен: "Против внезапного нападения Севастополь, конечно,
обеспечен достаточно временными своими укреплениями. Но противу правильной
осады многочисленного врага и противу бомбардирования с берега средства
нашей защиты далеко не соразмерны будут с средствами осаждающего... Мы