"Татьяна Анатольевна Тарасова. Четыре времени года " - читать интересную книгу автора

назначала Тане разгрузочный день, построенный на твороге, ее мама брала
побольше изюма, не жалела сметаны и ставила в печь просто фантастическую
запеканку. С маслом. Так Таня разгружалась.
Таня очень любила кататься, любила меня и была мне предана. Но я
однажды сорвалась, кричала: "Посмотри, на кого ты похожа!" - и приводила
массу оскорбительных сравнений. Она заплавала. Потом сказала: "Я от тебя
ухожу". Мы были на "ты". Я со своими первыми учениками Таней Войтюк и,
естественно, Люсей Суслиной на "вы" не переходила, и меня за это всегда
ругали на тренерских советах. Называли это распущенностью. Но я не считала
обращение учеников к своему тренеру на "ты" распущенностью. Меня оно не
шокировало, ведь мы были, в сущности, ровесниками, и общаться по-другому для
нас было слишком искусственно. Поэтому обращение на "ты" или на "вы" не
имело для меня никакого значения.
На "вы" меня стали уже называть Черняева с Моисеевой. А с Таней нас,
скорее всего, можно было назвать подругами.
Ее заявление об уходе я всерьез не приняла. Но на следующий день уже от
посторонних услышала: "Войтюк уходит от Тарасовой". Вечером она пришла сама:
"Никогда больше не буду у тебя тренироваться". Не могу передать, что со мной
тогда делалось. Все силы ушли на то, чтобы не заплакать. Жигалин меня
успокаивал, говорил, что никуда не уйдет, а будет ждать, пока ему найдут
новую партнершу. Я записала даже для себя весь этот день. День, когда я
поняла, что потеряла не столько подругу или ученицу, сколько дочь или
сестру. Уход Тани нельзя назвать предательством. Она ни с кем заранее не
договаривалась. Она уходила исключительно от меня. Через полтора месяца в
Челябинске в дни показательных выступлений Таня с цветами пришла ко мне в
гостиничный номер. Я с ней не стала разговаривать, я не могла на нее
смотреть. Таня каталась в показательных одна, а я попросила организаторов
проследить, чтобы время тренировок у нас не совпадало. Таня ходила вся
черная, похудевшая, ее невозможно было узнать. Она рыдала, просила ее взять
обратно. Я не спала несколько ночей, я знала, что Таня меня любит, что ей
без меня трудно. Нас помирил Игорь Александрович Кабанов, он долго беседовал
с Войтюк, нашел, о чем поговорить и со мной.
Если бы она ушла заниматься к другому тренеру, я даже не стала б ее
слушать, но Таня все это время каталась одна. И я ее приняла обратно. Кто
мог знать, что работать вместе нам оставалось недолго? Через год, после
первого же поражения от Линичук-Карпоносова, на турнире в Англии о"а твердо
решила оставить спорт и пойти в балет на льду. Просила, чтобы я отпустила с
ней Славу, но он отказался сам. Жигалин очень любил кататься, но никаких
перемен в жизни терпеть не мог. Таня очень трогательно относилась к Славе. У
него болел желудок, и Таня по всем сборам возила с собой электрическую
кастрюлю и каждое утро, как заботливая
Мама, варила ему кашу. В ресторанах после болезни ему есть не
разрешали. Конечно, пока каша варилась, она пробовала больше, чем полагалось
хозяйке, и наверное, даже больше, чем съедал Жигалин. Но несмотря на такую
преданность, Слава с ней уходить из спорта отказался.
Татьяна прекрасно и профессионально работает в Московском балете на
льду. Она любит новые постановки, любит кататься. Что удивительно: она
родила и после родов похудела. . Лидия Караваева.
Славе я стала присматривать партнершу. Вспомнила, что каталась раньше
рядом с нами Лида Караваева, которую я почему-то на катке перестала