"Маркс Самойлович Тартаковский. Человек - венец эволюции? " - читать интересную книгу автора

Что же, выходит, человек деградирует?..
Этот пример одного из ведущих эволюционистов нашего века Эрнста Майра
иллюстрирует, во-первых, нечеткость соотношения между приспособленностью
индивида и его продуктивностью (то же видим мы и в животном мире), а это
"альфа и омега" естественного отбора по Дарвину, а во-вторых, тот факт, что
теория эволюции имеет самое непосредственное отношение к человечеству - к
каждому из нас. Вот почему именно дарвинизм (а не, скажем, теория
относительности) стал основой мировоззрения современного образованного
человека и его положения воспринимаются уже как аксиомы, хотя научные
претензии к Дарвину возникали еще при его жизни, и многие вопросы, как сам
он признавался, терзали его кошмарами. Часть этих вопросов разрешена была
последующим развитием биологии (так что правильнее называть современный
дарвинизм синтетической теорией эволюции), но возникали новые вопросы,
всплывали факты, прежде неизвестные, которые, как выяснялось, эта теория не
в состоянии объяснить.
Вот так же в "додарвинскую эру" возникали претензии к "Философии
зоологии" великого Ламарка, который тоже отстаивал принцип эволюции, но
доказывал, что изменения и усложнения организмов происходят в результате
влияния внешней среды и стремления животного приспособиться к ней: жираф,
например, "упражнял" свою шею, постепенно вытягивая ее, чтобы сподручнее
дотягиваться до листьев деревьев. Благоприобретенный признак будто бы
передавался следующему поколению, в свою очередь, совершенствовавшего эту
жирафью способность.
Но уже во времена Ламарка понимали, что медведи во льдах - белые, а в
лесах - бурые в силу каких-то иных причин. Упражнением этого ведь никак не
добиться Наука, отвечая на один вопрос, тут же обычно ставит новый. И не
один, а порой, сразу несколько. Дарвинизм не исключение. Еще Энгельс в
письме к одному из идеологов русского народничества П.Лаврову отмечал: "В
учении Дарвина я согласен с теорией развития, дарвиновский же способ
доказательства (борьба за существование, естественный отбор) считаю лишь
первым, временным, несовершенным выражением только что открытого факта".
Претензия серьезная, если учесть, что "теория развития" есть еще у Ламарка.
Сегодня все более становится очевидным, что дарвинизм не избежал трагической
(но и прекрасной!) участи всякой подлинно научной теории. Познание
безгранично - и уже дарвинизм объясняет нам не эволюцию в целом, а лишь
более или менее частные ее случаи. Так физика Ньютона стала лишь элементом
эйнштейновского мироздания, "съежилась" до обозримых земных пределов
классическая геометрия перед лицом космической, неевклидовой...
Претензии к дарвинизму возникали поначалу отрывочные, частные: почему,
например, так неоправданно мало в нашем зеленом мире животных зеленого
цвета, сугубо приспособительного? Почему всеядных животных, которые
процветали бы при любой пище, неизмеримо меньше, чем узкоспециализированных
хищников или вегетарианцев? Вообще специализация видов, к которой явно
тяготеет природа, вступает в прямое противоречие с их приспособляемостью:
ведь любое изменение окружающей среды ведет к неизбежному вымиранию слишком
ориентированных организмов.
Пожалуй, лишь один-единственный вид во всей многообразнейшей живой
природе "специализировался" в универсальности - гомо сапиенс. Но о нем
разговор особый.
Можно, видимо, рассуждать так: всякое усовершенствование требует