"Олег Тaрутин. Печатное слово" - читать интересную книгу автора

Зубы у него оскалились, лицо еще больше вытянулось, и еще явственней
проступило в нем нечто собачье.-Книгу давай! Знаешь, что за это бывает?
- На, гляди!
Парень выпустил Бенину руку, сунул ему книгу.
"Часть первая,-прочел Пудель.-В конце ноября...
Петербургско-Варшавской железной дороги... очутились друг против друга, у
самого окна, два пассажира, оба люди молодые. .." Что за дьявольщина! Да
разве так начинался "Последний сейф" лично его экземпляра, "Сейф",
скрасивший вчерашнее его дежурство в котельной? Не так он начинался! Какая,
к черту, Петербургская дорога, какие мужики? Там на первой странице
академик с любовницей на даче коньяк пьют у камина!
- Вообще-то, пойдет, - сказал парень, забирая неправдоподобного
Агапова из безвольно опустившейся Вениной руки, - вижу, купец, сам ты
купился. Достоевский мне нужен. Семейная будет книга: обложка-жене,
начинка-мужу. Сколько там номинал?-глянул он на обложку. - Держи треху,
сдачи не надо. Бери, и разбегаемся в стороны.
Парень давно пропал, а Веня Пудель все еще находился в столбняке,
комкая в руке бумажки: свою пятерку, плюс трешку выручки.
Праведный гнев к блефующему клиенту, жажда справедливой мести
схлынули, испарились бесследно. Тягостное чувство беспомощности,
растерянности - вот что переполняло все его существо. Не блефовал клиент! И
про бабу свою не врал, и про день рождения. О.н взял бы Агапова за
четвертной, брал уже, да только не Агапов это Кристин, хоть и под
агаповской обложкой! Прав клиент: хреновина там какая-то из другой оперы.
Что ж это мне Беня подсунул? Ну, шеф... А только не стал бы Биг Бен так
забавляться, не его это стиль. Да и мой-то экземпляр, в котельной-то? Мама
миа, что ж это творится? А остальные экземпляры под курткой, и они-с
начинкой? Вениамин подался к ближайшей редкоствольной березовой куще, сел
на землю, привалившись спиной к стволу.
Он выпростал из-под куртки оставшийся торговый запас, положил книги на
колени, отметив при этом, что близнецы-тома и не близнецы вроде, а как бы и
разной толщины. Но отвлекаться на это Веня не стал, поскольку идентичность
обложек сомнения не вызывала.
Он со страхом и надеждой листанул верхний том. Так он и знал! И тут не
то! Та же хреновина! Вернее, не та же, другая. "Несколько лет тому назад в
одном из своих поместий жил старинный русский барин Кирила Петрович
Троекуров. Его богатство, знатный род и связи давали ему..." Какой еще
Кирила?! Веня Пудель отшвырнул фальшивый том, схватил следующий. Стихи!
Весь том-стихи! "Светлана" какая-то, "Лесной царь", "Перчатка"!
Туфта! Туфтовая туфта! А тут? ..
- Та-ак, - раздалось над Пуделевым ухом,- вот и с поличным, голубок.
Четыре экземпляра одного наименования. Откуда дровишки?
Веня глянул. Два подтянутых молодца в штатском стояли над ним,
разглядывая книжный развал. Похватав книги, он вскочил на ноги.
- Какого "одного наименования"?!-крикнул он молодцам. - Где вы видите
- "одного"?
- Да вот здесь и видим, - вежливо указал на книги один из
них,-Агапов-Кристин, "Последний сейф" и прочие шедевры. Чегыре экземпляра.
Номинал два с полтиной, чернорыночная цена...
- Вы гляньте, гляньте, какой это Агапов! - заорал в ярости Веня и,