"Юрий Тарыничев. На Судском заломе (Рыболов-спортсмен. Альманах. Вып. 41) " - читать интересную книгу автора

Юрий Тарыничев

НА СУДСКОМ ЗАЛОМЕ

Веснами, когда начинается молевой сплав, рыбная река Суда от верховья
до поселка Кривей превращается в сплошной бревенчатый залом, который так
толст и крепок, что хоть на тракторе поезжай - не прогнется. Целое лето
потом урчат и тужатся на стремнине юркие катерочки, растаскивая бревна, и
целое лето ездит на залом к своим облюбованным "шалманчикам" Гошка Клюй,
добычливый лещатник, досконально изучивший рыбьи повадки.
На Клюя равняются и другие лешатники.
Каждую весну, с середины мая, они уже роются в мусоре на задах города
в поисках наживы, интересуются друг у дружки, ездил Клюй на залом или еще
не ездил. А когда узнают, что ездил, бегут по домам собирать рюкзаки и
варить гороховую кашу.
После этого на Суду начинается паломничество. Десятки рыболовов
группами и в одиночку осаждают вокзалы, прут в Кадуйском направлении чуть
ли не на всех видах транспорта. На Суде делается тесно и гамно, как от
татарской орды. По ночам на берегах ее буйствуют костры, пахнет варевом и
печевом. А чуть забрезжит рассвет, все бегут на залом, разбираются со
спутанными снастями, потом кланяются Клюю: выручай! У Клюя же такса одна:
рубль за леща. Берешь пять рыбин - гони пять рублей.
И так велось издавна, вплоть до нынешней весны. Весной же в одну из
рыбалок лещатни-ки не стали у него брать рыбу. И не потому, что сами
издобычились, нет. Просто случай такой вышел... А еще раньше, до этого
случая, Броньку Медного расхвалили в местной газете как хорошего
производственника, выполнявшего сменное задание на сто пятнадцать - сто
двадцать процентов. Бронька вырос в собственных глазах и даже подстригся...
А случай на реке вышел такой...
К вечеру дым над костром замотался во все стороны, предсказывая смену
погоды, и все поняли, что клева не будет, а если и будет, так только на
утренней зорьке, и потихоньку, один по одному потянули с залома на берег,
чтобы обсушиться у огня, поужинать чем бог послал и соорудить на ночь
навесик на случай непогоды.
Вскоре на заломе остались лишь двое: Гошка Клюй и Бронька Медный.
Гошка Клюй, с виду мореная коряга, уже в годах, лежал перед "шалманом" на
боку, подперев голову рукой, и изредка с неодобрением косился на шумную
ватагу, сгрудившуюся у костра. На остром лице его с сухим хищным носом и
далеко выдававшейся нижней челюстью, как всегда, покоилось брюзгливое
выражение. Перед ним, в квадратике "шалмана", мерно покачивались на воде и
сверкали белой эмалью лещовые поплавки, настроенные в один ряд, на
одинаковом расстоянии друг от друга. Справа и слева, в пределах
досягаемости рук лежали наготове холщовый мешочек с наживкой, запасные
поводки, отцеп, подсачек, садок, а сзади на бревнах ершилась на ветру
охапка прошлогоднего клевера, предусмотрительно прихваченная с берега. На
этой охапке Клюй скоротает ночь, завернувшись в дубленку, готовый в любую
минуту схватиться за удилище. И ничто: ни запахи лета, ни накалявшиеся к
полуночи звезды на небе, ни разноголосица пичуг на утренней зорьке - ничто
не отвлечет его от "шалмана".
А Бронька Медный, по обыкновению, воевал с ершами: бегал с места на