"Илья Те. Алтарь для Иштар" - читать интересную книгу автора

оружие, хауберк, пара любимых свитков, табачный кисет - вот и все что
требовалось счастливчику, достучавшемуся до небес. Алтарь Богини находился
примерно в пяти кварталах от гончарной мануфактуры, в бараках которой я
обитал последние триста лет. Не смотря на увесистый ранец, я решил не
нанимать летучую лектику и пройтись до места пешком.
Сандалии весело шуршали по свинцовым уличным плитам, а папка с именным
векселем, закинутая в поклажу меж пеплосами и хауберком, вдыхала уверенность
и ощущение счастья. Когда башни рабочих кварталов исчезли у меня за спиной,
вдали показались бронированные уступы Периметра, и я узрел перед собой ее
Храм.
Признаюсь, более величественного строения в священном городе я не
видел. Храм Ан-Шамаша был шире, чем у Иштар, храм Белу-Энлиля - выше, однако
Старая Сука всегда отличалась вкусом больше, нежели все ее ухажеры.
Величественное здание белого мрамора походило то ли на старинный
античный акрополь, украшенный длинною колоннадой, то ли на египетские
молельни с тяжелыми пилонами входа. Из центра комплекса произрастало сто
башенок-глав, многоярусных, замысловатых, разнообразных, словно бы
наползающих друг на друга, - летящих, будто стремящихся вверх. "Парящий" лес
маковок, окружал громадный овальный шатер, покрытый сверкающей чешуей.
Гладкие, как лезвие, и чистые как озера, чешуйки шатерной кольчуги
преломляли свет городского Купола, истекающий от мириадов гигантских
прожекторов, что освещали клонические кварталы и ночью и днем. В зависимости
от времени суток, прожектора динамично двигались, меняя наклон и угол, а
блики света и тени, скользящие мимо улиц, выделывали стремительные коленца,
танцуя меж башен и меж зеркал. То было смешение света, смешение стилей,
смешение протяженностей и пространств, углов и линий, смещение разума,
наконец, удивительное, почти неописуемое языком и неохватное взглядом...
Мне, впрочем, не было дела до архитектуры обители Божества. Меня беспокоило
то, что ожидает внутри.
Когда я вошел, священники встретили бывшего крепостного очень радушно.
Послушник в пурпурной хламиде, улыбаясь, проводил меня в термы, где две
девушки, клонированные красавицы, похожие как две капли воды, омыли мне
ступни, грудь и низ живота, умастили кожу и волосы дивным пахучим маслом.
Затем, задорно смеясь, убежали, захватив бронзовые амфоры и полотенца.
Слуги-мужчины, предложили мне свежий хитон и сандалии, а мой старый пеплос
старательно упаковали в холщовый пакет. Старые вещи я по-хозяйски заложил в
ранец, привычно закинул ношу на плечи. Мы покинули термы, и я пошел за
послушником дальше, в новый, освещенный электрическими светильниками
коридор.
Высокие стены Храма украшали роскошные гобелены. Со сценами пиршеств и
битв, и видами мертвой Земли и ядерными грибами на Марсе. Вся жизнь мелькала
передо мной, пока мы с пурпурным проводником шагали на встречу к Богине.
Три миллиона жизней - невероятная сумма. Немногие клоны могут позволить
то, о чем я просил в молитве божественную Иштар. Система труда в Храмовом
городе устроена просто: каждый агнат приписан к мануфактуре, за каждое из
произведенных изделий нам начисляют от пятисот до нескольких тысяч "душ" в
сутки, что составляет до трех тысяч "жизней" в год. Проживание в городе
Храмов требует определенных затрат, и накопить три миллиона за короткое
время невозможно. На нашей мануфактуре я считался самым старым из
крепостных, и, более того, в соседних мастерских я не знал никого, кто