"Надежда Тэффи. Факир " - читать интересную книгу автора

присел, подглядывая под язык Джильды с изнанки. Затем оба смущенно сели на
свои места.
Факир взял жену за руку и повел по дощечке к публике. Там она стала
проходить по всем рядам.
Зрители, мимо которых она проходила, отворачивались, и видно было, что
многих тошнит.
Мясорыбов прикрыл глаза рукой.
- Довольно уж! Довольно! - стонал он.
- Довольно! - подхватили и другие.
Но факир был человек добросовестный и поволок свою жену с языком на
галерку.
Там какая-то баба вдруг запричитала, и ее стали выводить.
Обойдя всех, факир вернулся на сцену и вытащил шпильку.
Все вздохнули с облегчением.
Факир достал из шкатулки другую шпильку, подлиннее и потолще.
Увидя это, пан Врушкевич переменил тон и заиграл "Смотря на луч
пурпурного заката".
Факир подошел к рампе и проткнул себе обе щеки, так, что головка
шпильки торчала под правой скулой, а острие из-под левой. В таком виде,
показавшись сконфуженным докторам, он снова двинулся в публику.
- Ой, довольно! Ой, да полно же! - вопил Мясорыбов и от тошноты даже
выплюнул конфетку изо рта.
- О, Господи! - роптала публика. - Да нельзя же так!
Но честный факир честно ходил между рядами и поворачивался то правой,
то левой щекой.
- Ой, не надо! - корчилась публика. - Верим-верим. Не надо к нам
подходить! И так верим!
Какой-то чиновник, подхватив под руку свою даму, быстро побежал к
выходу. За ним следом сорвались с места две барышни. За ними заковыляла
старуха, уводя двух ревущих во все горло девчонок; по дороге старуха
наткнулась на факира, свершавшего свои рейсы как раз в этом ряду,
шарахнулась в сторону, толкнула какую-то и без того насмерть перепуганную
даму. Обе завизжали и, подталкивая друг друга, бросились к выходу.
Но больше всех веселился Мясорыбов.
Он сидел в своей ложе, повернувшись спиной к залу, и даже заткнул уши.
Изредка осторожно оборачивался, смотрел, где факир, и, увидя его, весь
содрогался и прятался снова.
- Довольно! Ох, довольно! - стонал он. - Нельзя же так!
А пан Врушкевич заливался: "Стояли мы на бе-ре-гу Невы!"
Но вот факир снова на сцене. Все обернулись, ждут, надеются.
Из дверей выглянули бледные лица малодушных, сбежавших раньше времени.
Факир вынул три новые шпильки. Одной он проткнул себе язык, не вынимая
той, которая торчала из щеки, две другие всадил себе в руки повыше локтя,
причем из правой вдруг брызнула кровь.
- Настоящая кровь, - твердо и радостно определил земский хохлач.
"Гайда, тройка! - раскатился пан Врушкевич. - Снег пушистый!"
Кого-то под руки поволокли к выходу.
Полицейский, зажав рот обеими руками, деловым шагом вышел из зала.
Зал пустел.
Мясорыбов уже не оборачивался. Он весь скорчился, закрыл глаза, заткнул