"Николай Дмитриевич Телешов. Против обычая (Из цикла "По Сибири")" - читать интересную книгу автора

этакой должности... Вам впору быть губернатором либо в министерстве
что-нибудь этакое .. а не здесь, не у нас!
- Я говорю, что и Петр Великий сначала был добровольно корабельным
мастером... Что ж делать, нужно учиться... Нужно всегда начинать с первой
ступеньки, с нижней, чтобы в точности изучить дело, а там шагай себе хоть
через десять, но первая ступенька необходима - это мое правило.
Единственно, о чем я тужу, - продолжал Волынцев, - что собаку мою
повесили. Вот подлецы! Ничего мне больнее не могли придумать, разбойники!
- Еще бы-с!
- Главное, повесили - вот что обидно!
- Чего хуже!
- Я вот сейчас с ружьем иду... Конечно, убивать буду, но ведь смерть
смерти рознь: застрелить я могу, но повесить - нет! Рука не поднимется.
Здесь хлоп - и баста, А там эта петля, эти судороги, этот высунутый язык...
Волынцев нервно содрогнулся, а писарь из сочувствия плюнул и махнул
рукою.
Весь день бродили они по полям и рощам и, наконец, утомленные,
расположились близ озера отдохнуть. Услышинов развел костер, а Василий
Михайлович приготовил фляжку.
Солнце клонилось к западу, пламенем и золотом отражаясь в воде. Вокруг
цвели травы желтыми, белыми, розовыми цветами; кое-где возвышались над
ними одинокие сосны или торчала седая полынь. Было тихо, безлюдно и
таинственно, точно деревья, травы и цветы, прощаясь до завтра с солнцем,
обменивались с ним приветствием. Все мирно ликовало, все было полно жизни,
все, казалось, понимало друг друга, и только задымившие костер два
охотника с их окровавленной добычей казались здесь чужими и лишними.
Вдруг позади их в кустах послышался говор:
- Этот вон самый!
- Он! Тот самый!
Охотники оглянулись. Шагах в двадцати от них на опушке леса стояли три
человека. Один из них глядел в упор в их сторону, а другой показывал
пальцем.
- И этого-то молодчика знаем!
Услышинов заметил на себе пристальный взгляд и, испугавшись, схватился
за палку.
- Вам что? - крикнул Волынцев, видя, что оборванцы подходят ближе.
Продолжая сидеть на траве, он внимательно и спокойно разглядывал их
фигуры. Все трое были плечисты и крепки, с загорелыми, обветренными
лицами: видно, что не один день и не одну ночь провели они под открытым
небом. Высокий парень с шрамом на лице шел впереди; одет он был поверх
рубахи в рваный пиджак, в зимнюю шапку и сибирские бродни; у второго на
ногах были надеты шерстяные пимы; третий был бос, но вокруг шеи повязал
грязный платок и на голову надел фуражку.
- Вам что? - строго повторил Волынцев и выпрямился во весь рост, быстро
поднявшись с травы.
- Да нам что .. Ты наших обидел, а теперь сам становись к расчету.
Только тогда Волынцев понял, в чем дело. Он нервно схватился за ружье и
отскочил на шаг.
- Прочь, негодяи!!
- Чего ж гонишь, - возразил с насмешкой бродяга. - Место небось