"Николай Дмитриевич Телешов. Против обычая (Из цикла "По Сибири")" - читать интересную книгу автора

божеское: ни ты, ни я ему не хозяин.
Писарь с трясущимися руками и побледневшим лицом глядел во все глаза на
Волынцева, ожидая от него защиты.
"Стреляйте! Спасайте!" - хотел закричать он, но не мог выговорить ни
слова.
Выстрелить - Василию Михайловичу и самому приходила мысль. Но как
будешь стрелять, когда стоят безоружные люди и нет причин убивать их!
Держа наготове ружье, он снова крикнул:
- Прочь! Или всех перебью на месте!
Лицо его было бледно, глаза горели.
- Давненько с тобой посчитаться хотелось! - продолжал бродяга.
- Больно много обиды от тебя видели, барин! - сказал другой.
- И сжечь тебя давно собирались, да мужиков, соседов твоих, было жалко!
- добавил третий.
Все они заговорили сразу, обстулив Василия Михайловича с трех сторон.
- Считаться?! - вскрикнул Волынцев, и голос его зазвенел. - Я вам дам
считаться, разбойники!!
И в одно мгновение переменилась картина- обомлевший писарь видел, как
блеснуло вскинутое ружье, грянул выстрел, кто-то вскрикнул, все
перемешалось - и Волынцев стоял с поднятым кверху дулом ружья, за которое
крепко схватился бродяга, а второй сдавил заседателю горло. Еще мгновение
- и ружье было вырвано, а руки Волынцева загнуты назад и затянет л шарфом.
Он пытачся вырваться.
Хрипел, кусал зубами одежду, бил ногами о зомлю, вертел головою.
- Нету, барин, прочно! - засмеялся бродяга - А ты чего с палкой стоишь?
- крикнул он писарю. - Или тоже подохнуть хочешь?
Больше он ничего ему не сказал и даже отвернулся, как от не стоящего
внимания. Но Услышинов уже сам бросил трость и нервно гладил ноги, которые
у него подгибались от ужаса.
- Разбойники!! Негодяи!! - хрипел Волынцев, все еще надеясь высвободить
руки.
Потом он перестал биться, гордо выпрямился и сказал глухим, но твердым
голосом:
- Что нужно?..
- Да ничего не нужно. А чтобы ты знал, как порядки нашему брату
заводить, так вот получи!
Он снял с себя ременный пояс и подал Волынцеву.
- Дарю тебе его навечно! А сучок сам себе выбирайпотолще или потоньше,
пониже или повыше - твое дело, укажи, где знаешь. Нам все равно.
Волынцев молчал. Блестевшие глаза его сразу потускнели, голова повисла
на грудь, и голос осекся.
- Такой ладно будет? - спросил бродяга, указывая на сосновый сучок. -
Место хорошее: у всех на виду.
Василий Михайлович стоял бледный и силился что-то выговорить, но губы
его дергались в разные стороны.
- Ну что ж, барин? Этак тебя до завтра не переждешь.
Прощай! Не поминай лихом.
- Да как же это так?! - вскрикнул не своим голосом Услышинов, трясясь и
не попадая зуб на зуб. - Что ж это!..
В глазах у него потемнело от ужаса.