"Владимир Тендряков. Не ко двору" - читать интересную книгу автора

только то, что до коллективизации было? То уж быльем поросло. Есть колхозный
старый уклад. Председатель, что без машин, без тракторов жизни себе не
представляет, тот - нового уклада. А кто на своих лошадок больше надеется,
нам кланяться не любит, натуроплаты больше сатаны боится: мы, мол, сами
как-нибудь,- это, помни, корешок со старым запахом. Он еще живет где-то
около тридцатых годов, когда в колхозах не густо машин было. Тетка Варвара
из таких. Залежи навоза у нее, а норовит вывезти на лошадях. Поедешь к ней,
вывезешь навоз... Но покуда свой ремонт не кончишь, не отпущу! Уж серчай не
серчай, я, брат, тоже человек с характером.
Все спали в общежитии. За столом лишь сидел и ужинал Чижов, макал
крутым яйцом в соль на бумажке.
Федор выложил привезенную женой снедь: ватрушки, пряженики в масле,
пироги с яйцами.
- Кипяток-то остыл? - спросил он.
- Остыл.
- Плохо... А ты, друг, можешь к моим харчам пристроиться, лично я не
возражаю. Может, только тебя от моих пирогов стошнит, тогда уж, конечно,
поостерегись.
- Да нет, спасибо.
- Брось-ко дуться-то. Пробуй, пробуй, не заставляй кланяться. Где ж так
долго загулял? Чижов покраснел.
- Да в кино ходил, на "Подвиг разведчика".
- Один?
- Да н-нет... с ребятами...
Федор не стал его расспрашивать. А ходил тот в кино с секретаршей
Машенькой, и та целый вечер толковала ему - какой нехороший его бригадир
Федор Соловейков.
В этот вечер спать Федор с Чижовым устроились рядом.

6


Вместе с тестем они попарились в бане, после чего хлебнули бражки.
Сейчас Федор лежит на кровати и читает.
Свежее белье обнимает остывшее тело. Едва-едва слышно шипит фитиль у
изголовья. Наволочка на мягкой подушке холодит шею. Она настолько чиста, что
кажется, даже попахивает снежком. Хорошо дома!
Федор читает, а сам, настороженно отвернув от подушки ухо,
прислушивается - не стукнет ли дверь, не пойдет ли Стеша: "Ну-ка вставай,
поужинаем. Ишь прилип, не оторвешь..." Она вроде недовольна, голос ее
чуточку ворчлив... А как же без этого - жена! Нет, не слышно, не идет. Он
снова принимается за книгу.
Когда Федора спрашивали: "Что больше любишь читать?" - он отвечал:
"Толстого Льва, Чехова..." Или завернет "Гюстава Флобера" - вот, мол, с
каким знакомы, хвати-ко нас голыми руками! Но кривил душой, больше любил
читать Жюля Верна или Дюма.
Шипит фитиль лампы. Под стекло подплывают акулы, заглядывают внутрь
лодки, медузы качаются в зеленоватой воде... Стеша сейчас на кухне, войдет -
только что от печи, все лицо в румянце, если прижаться - кожа горячая...
Что-то долго она там?