"Владимир Тендряков. Не ко двору" - читать интересную книгу автора

Хорошо дома! Хорошо даже то, что приходится уезжать, жить в МТС,
ночевать на нарах... Каждый день здесь - мягкие подушки, скатерки, теплая
постель - пригляделось бы все, скучновато бы показалось, поди б, и жена не
радовала. А как побегаешь по мастерским, с недельку поворочаешься на
эмтээсовском тюфяке, повспоминаешь Стешу с румянцем после печного жара...
тут уж простая наволочка на подушке, и от той счастливый озноб по всему
телу, все радует, в каждой складочке половика твое счастье проглядывает.
Хорошо дома!
Федор уронил на грудь книгу, улыбнулся в потолок...
Мягко ступая чесаночками, вошла Стеша.
- Ну-ка вставай, поужинаем...
Федор не ответил. Жестковатые кудри упали на лоб, на обмякшем лице
задержалась легкая, неясная улыбка. Он спал.


7



Дорожка от калитки к крыльцу расчищена от снега, у колодца срублен лед.
Тесть, Силантий Петрович, с топором в руках стоит посреди двора и
внимательно из-под лохматой шапки разглядывает поперечину над воротами. У
ног его лежит сосновое бревнышко.
Утро только началось, а уж он разбросал снег, подчистил у колодца,
сейчас целится поставить вместо осевшей новую поперечину на ворота. Федору
немного совестно - он-то спал, а старик работал - неуемная душа, хозяин.
Приходилось уже замечать: идет тесть от соседей, несет спрятанную в
рукав стертую подкову. Он ее нашел на дороге и не оставил, поднял, принес
домой. В сенцах, в углу, стоит длинный, как ларь, дощатый ящик. Весь он
разгорожен внутри перегородками на отделения - одни широкие, вместительные,
другие узкие, глубокие, рукавицей можно заткнуть. В одно из этих отделений и
попадет старая подкова. Она, может, и не пригодится при жизни старика, а
может, кто знает, и в ней случится нужда. Пусть лежит, моста не пролежит.
Федор знал - стоит только попросить: "Отец, свинья переборку раскачала,
скобу надо вбить..." или: "Гвоздочек бы, Стеша под зеркало карточки прибить
хочет..." - и тяжелая скоба, и крохотные, еле пальцами удержишь, гвоздики
сразу же появятся из ящика Силантия Петровича.
Старик легко поднял за один конец бревнышко и скупыми, расчетливыми
ударами начал отесывать его топором. Федор задержался на крыльце, невольно
залюбовался: "На весу ведь. У меня силенки побольше, а не сумею..." С
мягким, вкусным стуком врезался топор в дерево, за ним слышался легкий
треск, и на белый снег падали желтые, как масло, щепки.
- Может, помочь, отец? - спросил Федор. Силантий Петрович отбросил
кряж, сдвинул с потного лба шапку.
- Нет, парень, справлюсь. На полчасика и работы-то. Иди по своим делам.
Высокий, плечистый, стать как у молодого, движения сдержанны и скупы.
"Трудовой мужик,- уходя, думал про него Федор,- да и вся-то у них семья
работящая. Смотри, Федор, не покажись среди них увальнем".
В конторе правления председателя не оказалось, Федор пошел искать по
колхозу.