"Владимир Тендряков. Не ко двору" - читать интересную книгу авторапоставлен, хотя и прочно - чужой кошке лапу не просунуть. И все же этот
плетень имеет скрытую силу - он неприступен. Через неделю после ухода Федора Стеше исполнилось двадцать лет. Как всегда, в день ее рождения купили обнову - отрез на платье. В прошлом году был крепдешин - розовые цветочки по голубому полю, нынче - шелк, сиреневый, в мелкую точку. Купили и спрятали в сундук. Были испечены пироги: с луком и яйцами, с капустой и яйцами, просто с яйцами, налим в пироге. Отец, как всегда, принес бутылочку, налил рюмку матери. Как всегда, мать поклонилась в пояс: "За тебя, солнышко, за тебя, доченька. Ты у нас не из последних, есть на что поглядеть". Выпив, долго кашляла и проклинала водку: "Ох, батюшки! Ох, моченьки нет! Ох, зелье антихристово!" Отец, как всегда, проговорил: "Ну, Стешка, будь здорова",- опрокинул, степенно огладил усы. Все шло, как всегда, одного только не было - радости. Той тихой, уютной, домашней радости, которую с детства помнит Стеша в праздники. Все шло, как всегда. О Федоре не вспоминали. Но под конец мать не выдержала; скрестив на груди руки, она долго смотрела на дочь, вздыхала и все же обмолвилась: - Не кручинься, соколанушка. Бог с ним, непутевый был, незавидный. И Стеша расплакалась, убежала на свою половину. В последнее время частенько ей приходилось плакать в подушку. "Плохо ли жить ему было? Чего бы волком смотреть на родителей? Доля моя нескладная!.. Парнем-то был и веселый и ласковый. Кто знал, что у него такой характер... Ну, в прошлый раз к Варваре пошел - понятно. Обругала, накричала я на него, мать его обидела. Теперь-то слова против не сказала. На что мать и та, чтоб поворчать, пряталась, в глаза обмолвиться боялась. Может, ждет, чтоб я к нему пришла, поклонилась? Так вот, не дождется!" И все ж таки не выдержала Стеша. Возвращаясь с работы, она издалека увидела его. У конторы правления стоял трактор. Варвара и трактористы о чем-то громко разговаривали. До Стеши донесся их смех. Рядом с Варварой стоял Федор и тоже смеялся. Каким был в парнях, таким и остался - высокий, статный, выгоревшие волосы упали на лоб. А она - живот выпирает караваем, лицо такое, что утром взглянуть в зеркало страшно. "Стой в стороне, смотри из-за угла, кусай губы, слезы лей, ругайся, кляни его про себя... Смеется! Подойти бы сейчас к нему, плюнуть в бесстыжие глаза: что, мол, подлая твоя душа, наградил подарочком, теперь назад подаешься?.. При людях бы так и плюнуть!.. Да что люди?.. Варвара, трактористы, все село радо только будет, что Степанида Ряшкина себя на позорище выставила. Федор-то им ближе. И так уж шепчутся, что он обид не выдержал, извели, мол, парня. Кто его изводил? Сам он всю жизнь в семье нарушил..." Дома Стеша не бросилась, по обыкновению, на подушку лицом. Она, чувствуя слабость в ногах, села на стул и, прислушиваясь к шевелившемуся внутри ребенку, мучилась от ненависти к Федору: "Бросил!.. Забыл!.. Смеется!.. Да как он смеет, бесстыжий!" Сидела долго. Начало вечереть. Наконец стало невмоготу, казалось, можно сойти с ума от черных однообразных мыслей. Она вскочила, бросилась к двери. Уже во дворе почувствовала, что вечер свеж, ей холодно в легоньком ситцевом платьице, но не остановилась, не вернулась за платком - побоялась, что вскипевшая злоба может остыть, она не донесет до него. Трактористы квартировали в большом доме, у одинокой старухи Еремеевны. |
|
|