"Владимир Тендряков. Не ко двору" - читать интересную книгу автора

Пришла мать. Напомнила дом. Как бы ни расписывал муж цветы под окнами,
а родной дом не забудешь - береза старая, въезд на поветь с весны травкой
зарастает: не раз вспомнишь, быть может, и при хорошей жизни слезу прольешь.
Как бы ни дичился Федор ее родителей, а мать останется матерью. Голос ее по
утрам: "Спи, касаточка, спи, ласковая",- всегда сердце греть будет.
Стеша не знала, куда усадить мать, чем угостить ее.
- Как муженек-то себя ведет? - прихлебывая чай с блюдечка,
поинтересовалась Алевтина Ивановна.
- Хорошо, маменька. Он добрый, старательный.
- Добрый? То-то вижу, от доброты его ты с лица спала.
- Трудно пока на первых-то порах. Но поживем - выправимся. Федор-то
обещает: дом дадут в МТС.
- Уж дом. Палат каменных не обещал тебе?
- Запланировано, говорит. Деньги большие им разрешены на стройку...-
Стеша принялась рассказывать.
- А ты верь, верь больше. На доверчивых-то воду возят. Не знаешь, что
ли? Варвара который год в колхозе масляные да хлебные горы сулит. Не видно
их что-то. Обещать-то обещай, да и заботушку проявляй о жене. От нас
оторвал, к себе перетянул, а нет того, чтоб, пока там строят да налаживают,
у нас до поры пожить. Пусть строят, построят - переедете. В родном доме или
на стороне жить, где лучше-то? Мы не враги дитю своему, держать на хорошую
жизнь не будем. Веришь - он добрый, а ты на себя погляди. Какая ты белая да
румяная была, глядеть не наглядеться, а теперь... Горюшко ты мое, кровинушка
ты моя родная, на кого ты похожа?..- Алевтина Ивановна начала сморкаться в
конец платка.
Стеша держалась, держалась и тоже заплакала.
- Скворечник на березе нашей мне прошлой ночью снился, мамушка.
- Горькая ты моя! И за что нас господь бог через тебя покарал? За какие
грехи тяжкие?..
Обе плакали, чай стыл в чашках.
Едва только Федор переступил через порог, Стеша встретила его словами:
- Нет моей силы жить здесь. Домой поеду... погостить... Может, на
месяц, может, и больше, сколько поживется.
Не слова, а самый голос, глухой, срывающийся, недобрый, глаза,
спрятанные под ресницами, испугали Федора.
- Не могу, Стеша... Обожди, квартиру новую подыщем, няньку найдем. Не
пущу тебя домой. Все поломается опять промеж нами. В вашем доме даже воздух
заразный. Надышишься ты его - чужой мне будешь.
- Сам ты заразный, сам ты чужой.
Стеша хотела крикнуть, что дома с цветами под окнами, что жизнь, легкая
- все выдумки, не будет легче. Уж коли хочет добра ей, то пусть не держит -
с отцом да с матерью ей удобнее, от добра добра не ищут!.. Не успела
крикнуть, проснулась дочь от громкого разговора, заплакала. Стеша бросилась
к ней, схватила, прижала, в голос запричитала:
- Как были мы с тобой, Оленька, сиротинушки, так и остались. Отец твой
о своей МТС больше думает!
Так воздух дома Ряшкиных, о котором говорил Федор, казалось, появился и
здесь. Трудно молчать, но и говорить нельзя. Заговоришь, будет скандал.
...Дома раньше всех, под петушиный перекрик, выходил во двор отец.
Стеша в детстве любила выскакивать за ним в одной рубашонке на крыльцо,