"Владимир Тендряков. Суд" - читать интересную книгу автора

медведи, с лесной ухваткой не свалишь. Малой шавке не след на матерых волков
лаять. И перед Митягиным от стыда корчиться нечего. Помогай там, где можешь
помочь, не можешь - живи себе в сторонке. А пуля?.. Да будь она неладна!
Семен сунул руку в карман, вытащил пулю, хмуро оглядел ее в последний
раз и бросил в сторону. Калинка, следившая за хозяином, метнулась туда, куда
упала пуля, обнюхала, сконфуженно отошла.
Спохватись сейчас Семен, примись искать, навряд ли бы нашел ее среди
кочек в высоком мху. Кусок свинца, хранящий в себе правду, исчез для людей.
Семен повернулся, решительно зашагал прочь в сторону села.

21


Дудырев почти ничего не знал о Митягине. За короткое знакомство во
время охоты этот человек оставил у него смутный след - ничем не
примечателен, не интересен.
Жалость к Митягину была, но слишком общая, отвлеченная, так жалеют,
когда прочитают в газетах о пассажирах, погибших во время железнодорожной
катастрофы. Нет, но жалость заставляла Дудырева верить Семену Тетерину, не
она толкала - действуй, не успокаивайся, добивайся истины. Просто одна мысль
- прикрываться слабым и беззащитным - была противна Дудыреву. Разве можно
после этого относиться к себе с уважением? Жить с вечным презрением к себе -
да какая же это жизнь!
При новой встрече со следователем Дудырев стал спокойно и твердо
доказывать, почему верит Семену Тетерину. Если б охотник задался целью во
что бы то ни стало спасти соседа, то поступал бы более осмотрительно. Он бы
мог придать пуле нужную форму, а не обкатывать ее. Он бы понес пулю не к
нему, Дудыреву, а прямо к следователю. Наивная доверчивость не совмещается с
характером человека, который решился на заведомый обман... Сухостойное
дерево... Но оно не прикрывало собой всю лаву. Нет прямого доказательства,
что парень упал в воду точно на середине реки. Это догадки.
Когда Дудырев пункт за пунктом объяснял Дитятичеву, в кабинет,
постукивая палкой, вошел прокурор Тестов, уселся в кресло, вытянув
негнущуюся ногу, из-под сухих курчавых волос уставился черными прищуренными
глазами.
Дудырев привык к уважению в районе, к тому, что его слово ловят на
лету. Но на этот раз его напористые, решительные доводы не производили
впечатления. Лицо Дитятичева было, как всегда, вежливо-бесстрастным,
прокурор же с любопытством щурился, и под его жесткими ресницами в темных
глазах пряталась снисходительная усмешка. И едва Дудырев замолчал, как
следователь суховато и обстоятельно начал возражать:
- Ваши рассуждения не лишены интереса, но... отмахнуться от врачебной
экспертизы, с распростертыми объятиями ринуться навстречу весьма
сомнительным доводам охотника... К тому же, как кажется, он лицо
заинтересованное... Друг Митягина...
А прокурор, внимательно глядевший до сих пор на Дудырева, отвернулся,
спрятал лицо.
Они не соглашались и не собирались соглашаться. Дудырев, выступающий
против Дудырева,- некий любопытный парадокс, чудачество почтенного человека,
уверенного в своей полной безопасности. И Дудырев понял - им немного неловко