"Владимир Тендряков. Суд" - читать интересную книгу автора

- Себя терять не приходилось. Потеряйся - не сидел бы я тут с вами в
холодке.
- Не может быть, чтоб ты ни разу не боялся.
- Бояться-то как не боялся, чай, тоже человек, как и все.
- А ну-ка...
- Да что - ну. Всяко бывало. Ты, Максимыч, должно быть, помнишь, какого
я хозяина приволок в то лето, когда Клашку замуж отдавал?
- Как не помнить. Уникальный экземпляр.
- То-то, экземпляр. Развесил бы меня этот экземпляр по всем кустам да
елкам. С лабаза бил. А разве уложишь с первого выстрела? В плечо всадил.
Слышу - рявкнул да в лес. Я с дерева да за ним. Пошла у нас, как водится,
веселая игра в пятнашечки. Бежит он, а по всему лесу треск, словно в пожар.
Я взмок, ватник бы с плеч скинуть, да времени нет: ремень надо расстегнуть,
топор за ремнем... Нагоняю в березнячке, всадил заряд из второго ствола, а
тут душа зашлась. Березнячок-то молоденький, а башка-то у него, ну-ко, выше
березок. Я ружье переломил, патрон вставляю, глядь, а патрон-то заклинило,
не закрою никак ружье. А он идет, лапы раскорячил, чтоб пусто было, вот-вот
обнимет... Бросил я ружье, топор из-за пояса хвать... Чего там топор, когда
я ему чуть повыше пупка макушкой достаю. Изба избою, колокольня ходячая
опустится сверху - будет заместо меня мокрая лужа средь кочек. Размахнулся я
топором и закричал... Закричишь, коли жизнь дорога. Убью-де, такой-сякой! С
матерком на весь лес... И надо же, видать, крепко шумнул, он шмяк на
четвереньки да от меня. А я глазам не верю, каждая косточка дрожит, руки не
слушаются, топорищем за пояс не попаду...
Семен Тетерин замолчал. На лице, темном, обветренном, со скулой,
стянутой шрамом, блуждала невнятная ухмылочка. Дудырев и Митягин притихли.
Им невольно представилась картина: ночной вымерший лес, могильная тишина и
крик. Этот крик настолько свиреп, что проник в мозг раненого зверя, мозг,
затуманенный болью, отчаянием. Ярость против ярости, сильное животное против
еще более сильного.
Дудырев оборвал молчание:
- И все-таки убил его?
- А куда ему деться? Возле Помяловского оврага прижал. Тут уж, шалишь,
ружье не забаловало. Домой привез, шкуру снял, прибил под самую крышу, так
задние-то лапы траву доставали. То-то народ дивился...
- Уникальный экземпляр, что и говорить,- вздохнул Митягин.
В это время со стороны донеслись звуки гармошки. Чьи-то неумелые руки
выводили однообразно бездумное "Отвори да затвори...". И было в этих звуках
что-то простое, бесхитростное, родственное лесу, как шум переката в кустах.
- Эк, какого-то игруна сюда занесло,- удивился Семен.- Из Пожневки,
должно.
На опушку вышел парень в суконном не по погоде черном костюме, отложной
воротничок чистой рубахи выпущен наружу, широкие штанины нависают над
голенищами сапог, в руках поблескивающая лаком хромка, круглое лицо лоснится
от пота.
- Так и есть, из Пожневки,- сообщил Семен.- Бригадира Михайлы сын,
трактористом работает... Эй, малый! Куда ты так вырядился? Не с лешачихой ли
на болоте свадьбу играть?
Парень, неожиданно налетевший на людей, сначала смутился, потом
степенно поправил на плече ремень гармони.