"Владимир Тендряков. Тройка, семерка, туз" - читать интересную книгу автора

- Давай, давай! Я т-тебя клюну в толстый череп!
Генка Шамаев, в короткой куртке, в резиновых сапогах до паха, повернув
к ним вывалившийся из-под фуражки сухой чуб, прикрикнул:
- Побалуйте! Вот я вступлюсь! - Шагнув к Егору, схватился за багор.-
Поделом дураку, связываться не станешь. Иди в лодку!
Егор обмяк, послушно отвернулся.
До сих пор жизнь на сплавучастке шла тихо и однообразно - день походил
на день, вечер - на вечер, никаких тревог, никаких событий. Даже развлечения
одинаковы- послушать радио, сгонять партию-другую в "козла". От таких
развлечений быстро тянуло на сон. А утром - лодки, окатка бревен, обед, и
так без конца.
Но вот - плотный круг людей на полу, напряженные лица, возбужденно
блестящие глаза, отрывистые слова, деньги, сваленные кучей, деньги,
переходящие из одного кармана в другой, острое чувство близкой удачи,
разочарования... А Егор, распотрошивший свой чемодан! Разве это не событие?
Совестно признаться, но, ей-ей, пережить такой вечер куда любопытней, чем
стучать перед сном костяшками домино.
Настал вечер, и все общежитие уселось в плотный круг, одни - с желанием
поиграть, другие - поглазеть, со стороны поволноваться. Не участвовали
только двое - Генка Шамаев и Егор Петухов, лежавший, не раздевшись, на своей
койке лицом вниз.
Игра сразу пошла по-крупному. До Егора доносились сдержанные возгласы.
Он лежал и сжимал от ненависти кулаки. Бушуева сейчас не тронешь, все игроки
поднимутся на дыбки. Пропала тысяча, не вернешь.
А голоса бередят душу:
- Стучу!..
- Подкинь еще карту...
- Ах, черт! Вот так сорвал!
Бередят душу и короткие напряженные паузы. Кому-то подваливает счастье.
А он, Егор, обиженный, забытый, лежит один, никому в голову не придет
пожалеть. А если снова попробовать? Но не зарываться, а с умом, с оглядкой,
осторожно. Вдруг да вернет свои деньги. По-крупному прогорел, можно, чай,
рискнуть по мелочи...
Егор слез со своей койки, осторожно выдвинул чемодан, достал деньги,
отделил сотенную бумажку...
На правах обиженного, которому обязаны прощать в сочувствовать, он
грубо растолкал сидящих.
- Ну-ко, потеснись!
Сел и, стараясь ни на кого не глядеть, взял карту.

14


За поселком, в конце каменной дамбы, Дубинин ставил морды. Каждый вечер
он ходил их проверять. И сейчас он возвращался с ведром, в котором
плескались окуни.
Шел прямо по дамбе, ступая по громадным валунам. Дамба - каменная гряда
высотой чуть ли не в два человеческих роста - растянулась на четверть
километра, начинаясь от столовой, наискосок влезая в бурлящую реку.
Участок Дубинина два года назад был самым тяжелым на всей реке от