"Владимир Тендряков. Тройка, семерка, туз" - читать интересную книгу автора

истоков до устья. Большая Голова забрасывала лес на каменистую отмель, и там
несколько раз за лето вырастали огромные завалы. В разгар сплава приходилось
работать по двенадцати часов в сутки. К осени сплавщики изматывались.
Тогда-то и решили своими силами построить дамбу, которая не пускала бы
бревна на отмель.
Камень к камню, крупные, ноздреватые валуны! Сколько их! Гряда,
растянувшаяся на четверть километра, высотой в два человеческих роста, она
весит несчитанные тысячи тонн. Все эти камни укладывали зимой каких-то два с
лишним десятка людей, с помощью простых слег, веревок и одной-единственной
лошаденки. Тысячи тонн камня! Значит, каждой паре рабочих рук пришлось
поднять и перенести многие сотни тонн!..
Дубинин вместе со всеми ворочал тогда валуны, которые на лютом морозе
обжигали сквозь брезентовые рукавицы руки. Сейчас, ступая с камня на
камень,, он думал о том, что если бы вся работа - разборка завалов, очистка
берегов и мелей - каким-то чудом вдруг превратилась в сложенные один на
другой камни, то за шесть лет службы Александра Дубинина мастером выросла бы
на этом участке гора, снежной вершиной уходящая за облака. Дамба удивляет, а
это - побочное дело. Ребята-сплавщики привыкли к ней, как привыкли к
неумолкающему шуму воды на Большой Голове. Александра Дубинина нет-нет да
охватывает смутная гордость за своих ребят: "Трудовой народ, ничего не
скажешь. Не зря хлеб едят..."
Дамба кончилась, булыжный склон упирался в стену столовой. А из-за угла
столовой светились окна общежития. Время довольно позднее, но там не спят...
Ощущение гордости и спокойной уверенности - все хорошо, жизнь налажена
- исчезло: "Опять в карты дуются!.."
Какой-то неудачник, легкая пена, которую выбрасывает жизнь, сейчас
атаманствует над двумя десятками взрослых людей, здравых, рассудительных,
знающих себе цену. И ему, мастеру Дубинину, всесильному человеку, слово
которого хватают на лету, не так-то просто прийти и сказать: "Баста, ребята!
Кончай канитель!"
Все хорошо, все налажено... Но все ли? Сытно, покойно, даже слишком
покойно - сон да работа, работа да сон...
Дубинин мог заставить в трескучие морозы ворочать тяжелые камни. Нужно!
Он мог приказать сплавщикам, вовсе не трезвенникам: на участке не пить.
Нужно! В этом "нужно" и была сила Александра Дубинина. Но отбери сейчас
карты, сразу зашумят:
- Мы что - подневольные тебе? Ишь порядочки - играть нельзя. Нет для
работы вреда? Нет. Ну и не зарывайся.
А ведь так просто не кончится: где карты, там и выпивка и скандалы,
мало ли что может стрястись. Пусть. Спохватятся - тут-то он и появится,
тут-то скажет свое "баста". И попробуй тогда возразить, попробуй ослушаться!
В берег уткнулась лодка. Генка Шамаев выскочил, рывком вытянул лодку на
камешник, пружинящими скачками взбежал на дамбу.
- Колдуешь? - спросил он, тоже уставясь в светящиеся окна.
- Прикидываю.
- Обдерет как липку ребят и сбежит, сукин сын.
Дубинин промолчал.
- Дозволь мне, Саша, я из него и деньги вытрясу, и в шею вытолкаю.
- Успеется.
Генка переступил с ноги на ногу, приблизил свое лицо к Дубинину.