"Владимир Тендряков. Тройка, семерка, туз" - читать интересную книгу автора

- С кем нянчишься? За чужой пазухой счастья ищет. Таких не вытаскивать
из порога, а по башке надо бить, когда выныривают.
- Многих тогда пришлось бы по башке бить... Часто и честные люди - не
чета Бушуеву - чужое заедают.
- Мудришь что-то. Кто заедает?
- Боюсь, что ты даже...
- Я?..
- Который месяц бабе голову крутишь. Побалуешься, а потом отвернешься.
Тебе удовольствие, а ей слезы. Так-то... Не суди других строго.
Генка выпрямился, из-под волос блестели в темноте глаза.
- Суешься, куда не просят.
Погромыхивая по камням, он сбежал с дамбы. Дубинин постоял еще и не
спеша начал спускаться.

15


Табачный дым пластовался над головами сбившихся на полу людей. Многие с
испугом косятся на Бушуева: быть не может, чтобы срывал такие выигрыши без
жульничества, зря зарывается, не простят... Прекратились шутки, исчез смех,
в густом, прокуренном воздухе минута за минутой копилось что-то зловещее,
все ждали - вот прорвется.
Николай Бушуев, в нижней рубахе распояской, подвернув по-турецки ноги,
сидел возле денег. Он несколько раз рассовывал деньги по карманам, а они
снова вырастали у его колен. Когда Бушуев поднимался и шел пить, все головы
поворачивались вслед за ним, десятки пар глаз с подозрением следили за
каждым его движением. Бушуeв не спеша наливал в алюминиевую кружку воду из
бака, жадно пил, возвращался, снова усаживался по-турецки.
Егор Петухов дрожащими руками тасовал карты, на рыхлом лице непривычное
ожесточение, веки красные. Его чемодан выдвинут прямо в проход, в нем белеет
скомканное белье.
Егор проигрывал последнее.
- На все,- безжалостно произносит Бушуев. Который уже раз за вечер он
повторяет эти слова.
На все! Егор втягивает голову в плечи, руки дрожат. Он выбрасывает
карту. Бушуев спокойно берет ее, мельком бросает взгляд, тянется к колоде.
- Дай сам потяну.
Дрожат руки Егора, дрожит колода карт, дрожат распущенные губы.
Кто-то недружелюбно роняет за спиной Бушуева:
- Взял!
Егор вдруг бросил на пол карты, через разбросанные деньги рванулся к
Бушуеву, захрипел:
- Шаромыжничаешь! Задушу, оплевок!
Бушуев напружиненно вскочил на ноги. Неуклюжe ворочаясь среди тесно
сбившихся, опешивших людей, со звериным оскалом на багровом лице, Егор
ревел:
- Уничтожу! Вдребезги разнесу! Сволочь!
Поднялся на ноги, тяжелый, неуклюжий, качнулся на узкоплечего,
утонувшего в просторной рубахе Николая Бушуева - сейчас сомнет, придавит,
искалечит... Но Бушуев вдруг низко присел и нырнул на Егора. От короткого