"Владимир Тендряков. Донна Анна" - читать интересную книгу автора

Рота Мохнатова занимала оборону напротив птицефермы. Имя лейтенанта
Мохнатова в полку у всех на языке - от командира полка до последнего
повозочного в обозе.
Я представлял его себе: дюжий мужчина с окопной небритой физиономией, с
длинными руками, болтающимися у колен, - нечто гориллообразное! Мох-на-тов -
одна фамилия чего стоит!
От общей траншеи, в которой можно ходить не сгибаясь, на шажок-другой
вперед к противнику пробит тесный тупичок. В нем - земляная
приступочка-насестик. Это наблюдательный пункт ротного командира. Тут
восседает, упираясь пыльным сапожком в стенку, парнишка в выгоревшей до
холщовой белизны гимнастерке. У него матово-смуглое, с мягким овалом,
грязное лицо, сухая мочальная прядка из-под пилотки и сипловатый,
задиристый, порой даже дающий петуха голос.
- Телефонист! - кричит он с несолидной агрессивностью. - Разыщи мне по
проводам эту сволочь мордатую!..
"Сволочь мордатая" - ротный старшина, доставивший ночью слишком мало
воды на позицию. Мохнатов угрожает упечь старшину в стрелковый взвод.
Над пыльной пилоткой ротного командира клокочет прозрачный,
наливающийся зноем воздух - шуршат, шепелявят летящие через нас тяжелые
снаряды, ноют, стенают пули, плетется зловещий шепот заблудившихся осколков.
Внизу же, под ротным, на уровне его давно не чищенных сапожек, в тесноте
прохладной траншеи идет деловитая и суматошная жизнь переднего края.
Сутуловатой рысцой бегает связной Мохнатова, уже известный мне Вася Зяблик.
Возле самых сапожек почтительно стоит зачуханный солдатик - пряжка
брезентового ремня на боку, гимнастерка в пятнах машинного масла, свисающие
штаны, неподтянутые обмотки и неделю - с самого начала нашей фронтовой
жизни - не мытое, не бритое, полосатое лицо. Это Гаврилов, лучший пулеметчик
в роте, а может, и во всем полку, мастерски давит из своего "максимки"
огневые точки противника. Именно он сейчас вызвал гнев Мохнатова на
старшину, сообщив, что скоро будет нечего заливать в кожух пулемета. Рядом с
ним командир левофлангового взвода Дежкин, пожилой старший сержант
грустно-бухгалтерского вида. Он вот уже без малого полчаса терпеливо
выпрашивает у Мохнатова пулеметный расчет Гаврилова: "Уж больно стрекунов
развелось напротив нас, попугать надо..." А Мохнатов не говорит ни да, ни
нет, дипломатически, с излишней горячностью сволочит старшину:
- Брюхо в обозе нажрал! Морда солдатской задницы толще! При ясном
солнышке и не увидишь красавца!..
- Санинструктора!.. Где санинструктор?..
По траншее ведут раненого. Он гол по пояс, правое плечо неуклюже
замотано слепяще-белыми бинтами, на выступающих ребрах, по синюшной коже
черные проточины засохшсй крови. Один солдат теснится сзади раненого,
придерживает его из-за спины за здоровый локоть. Второй, рослый,
громогласный, выступает вперед, решительно, словно перед дракой, машет
руками, взывает к санинструктору.
Мохнатов круто повернулся к ним на своем насесте:
- Пач-чему вдвоем? Пач-чему не всем взводом снялись?! Дежкин! Эт-та
твои красавцы?
Но Дежкин ответить не успевает. Лейтенант Мохнатов валится на голову
почтительно стоящего под ним пулеметчика Гаврилова. Траншея содрогается от
взрыва, со стенок течет песок, с безоблачного неба на секунду падает тень.