"Владимир Тендряков. Донна Анна" - читать интересную книгу автора

этого, я сплю.
Нет не вернувшегося с линии Славки Колтунова... Нет потного лица Сафы,
его раскосых, блестяще-черных, с каким-то беспомощным птичьим страданием
глаз... Нет! Нет! Я сплю.
Пока я сплю, нет войны.
Жаль, что спать мне выпадает в последнее время всего по два, по три
часа в сутки.
И жаль еще, что сплю теперь обморочно, без всяких снов. Увидеть во сне
хотя бы задернутое ветхой занавесочкой оконце нашего дома, за ним розовый
рассвет с петушиным надсадным криком... Или ныряющий средь распластанных
кувшиночных листьев поплавок, в радуге брызг вырванный из воды золотой
неистовый окунь... Или склонившееся лицо матери, ее негромкий голос:
"Вставай, Володька, в школу опоздаешь".
Не надо, мама, не буди! Как только кончится сон, начнется снова война.
Ночь над степью, далекая перестрелка. Я еще не добрался до своего
окопа, я еще не сплю, но я уже чувствую себя счастливым. Благословенна
природа, наградившая нас, живых, способностью на время забывать о жизни.

Но уснуть в этот раз не удалось.
В овраге, хрустя сапогами по каленому камешнику сухого русла, толпилось
много солдат, охомутанных шинельными скатками, с вещмешками, с винтовками, в
касках - в полном боевом. На меня с ходу налетел командир роты связи:
- Младший сержант Тенков! В распоряжение командира второго батальона!
Не-мед-лен-но! Приказ начальника связи!..
Все ясно. Каждый день наши роты несут потери. Каждую ночь в стрелковые
роты уходят нестроевики - обозники, помощники поваров, тыловые интендантские
придурки. Даже взвод пешей разведки - аристократы полка, мастера ночных
вылазок - занял нынче оборону, как простые автоматчики.
И в ротах всегда не хватает связистов. Чем сильней огонь, тем чаще
рвется связь. Я же - радист без рации, телефонист-катушечник - на подхвате.
Спускаюсь в свой окоп, чтоб забрать вещмешок и скатку. Окоп, куда я
возвращался каждую ночь, который считал своим домом... Где-то в другом окопе
мне, быть может, удастся перехватить часок до рассвета. То ли удастся, то ли
нет.
- Тенков! Володя!..
Меня ищет Ярик Галчевскиий. Эге! И он тоже - в каске, в плащ-палатке, с
вещмешком.
- Нас вместе... В роту Мохнатова! - возбужденно объявляет он мне.
Что ж, я готов.
Степь, ржаво-бурая, прокаленная, ленивенько ползет вверх к истошно
синему небу. На гребне под небом даже невооруженным глазом улавливается
шероховатая кромка их окопов. За гребнем - птицеферма. Должно быть, это
маленький хуторок, несколько саманных, побеленных известкой домов и мутный,
с истоптанными грязными берегами ставок. Должно быть... Эту птицеферму никто
из наших в глаза не видел, зато каждый о ней слышал.
Птицеферма - самое высокое место в плоской степи.
Через птицеферму немцу легче всего подтянуть к нам вплотную свои танки
и мотопехоту.
Птицеферма - трамплин, с которого немцу удобно свалиться на наши
головы.