"Владимир Тендряков. Чудотворная" - читать интересную книгу автораоловянного цвета волосков - бородку.
Когда Родька приблизился, Степа Казачок почему-то смутился, поправил на голове рыжую кепку с тяжелым, словно непропеченная оладья, козырьком, неуверенно переступил с ноги на ногу. - Родя... Сынок, ты того... Васька Орехов, рассказывавший Родьке, как председатель колхоза Иван Макарович учил бригадира Федора объезжать жеребца Шарапа, замолчав, навострив уши, уставился на старика Степана. Тот недовольно на него покосился. - Родька, ты, брат, вот что... Я тебе тут, на-кося, гостинец приберег... Степан Казачок с готовностью вытащил из кармана захватанный бумажный кулек. - Бери, брат, бери... Тут это - конфеты, сласть... Доброму человеку разве жалко. На трешницу купил. Заскорузлая рука протянула кулек. Родька багрово вспыхнул. Он не понимал, почему дают ему конфеты, но чувствовал - неспроста. Замусоленный бумажный кулек, икона, которую он нашел под берегом, крест на шее, бабкино домогание крестить лоб - все, должно быть, связано в один таинственный узелок. Он сердито отвернулся. - Что я, побирушка какой? Сам ешь. - Да ты не серчай, я тебе от души... Экой ты, право... - На темном, с дымной бородкой и спеченными губами лице Степы Казачка выразилась жалкая растерянность. - Раз дают, Родька, чего отказываешься? - заступился за Казачка Васька. - Верно, братец, верно, - обрадованно поддержал дед Степан. - Иди-ка ты, молодец, своей дорогой, не встревай в чужие дела. Иди с богом. - Он снова повернулся к Родьке. - Мне бы, родной человек, парочку словечек сказать тебе надо. - Больно мне нужно, - презрительно фыркнул Васька, - На ваши конфеты, небось, не позарюсь. Он пошел вперед, независимо сунув руки в карманы, покачивая узкими плечами, но стриженый затылок, острые, торчащие в стороны уши выдавали и обиду и любопытство: Ваське всей душой хотелось послушать, о чем это будет толковать старик Казачок с Родькой. - Не обижал бы, взял, а?.. Сам знаешь, не красно живу. Уж какая моя жизнь теперь! - Вздыхая, старик мял нерешительно в руке кулек. - Моя жизнь теперь такая, что помереть от тоски легче. Нутро болит, тяжелого подымать не могу, потому и в сторожа определился. Ведь я бабки-то твоей на три года, почитай, старше... Сына вот вырастил, дочь выдал за хорошего человека, в Кинешме теперь живет. Все бы хорошо, да одному-то, вишь, муторно. Родька слушал, и ему становилось не по себе. Как ни повернись, все непонятное! Ну, разве стал бы раньше этот Степа Казачок так с ним разговаривать, жаловаться, как взрослому? Что такое? - Не пожалуюсь, вроде и помогают отцу, то сын деньги вышлет, то дочка - посылочку. Только, ох, скушно одному куковать. Тоска поедом ест... Дочь, конечно, ломоть отрезанный. Вот сына б хотелось обратно. Он парень холостой, характером мягкий, вернуть бы его домой. Любо, мило - женился, меня приголубил... |
|
|