"Владимир Тендряков. Чудотворная" - читать интересную книгу автора

оловянного цвета волосков - бородку.
Когда Родька приблизился, Степа Казачок почему-то смутился, поправил на
голове рыжую кепку с тяжелым, словно непропеченная оладья, козырьком,
неуверенно переступил с ноги на ногу.
- Родя... Сынок, ты того...
Васька Орехов, рассказывавший Родьке, как председатель колхоза Иван
Макарович учил бригадира Федора объезжать жеребца Шарапа, замолчав,
навострив уши, уставился на старика Степана. Тот недовольно на него
покосился.
- Родька, ты, брат, вот что... Я тебе тут, на-кося, гостинец
приберег...
Степан Казачок с готовностью вытащил из кармана захватанный бумажный
кулек.
- Бери, брат, бери... Тут это - конфеты, сласть... Доброму человеку
разве жалко. На трешницу купил.
Заскорузлая рука протянула кулек. Родька багрово вспыхнул. Он не
понимал, почему дают ему конфеты, но чувствовал - неспроста. Замусоленный
бумажный кулек, икона, которую он нашел под берегом, крест на шее, бабкино
домогание крестить лоб - все, должно быть, связано в один таинственный
узелок. Он сердито отвернулся.
- Что я, побирушка какой? Сам ешь.
- Да ты не серчай, я тебе от души... Экой ты, право... - На темном, с
дымной бородкой и спеченными губами лице Степы Казачка выразилась жалкая
растерянность.
- Раз дают, Родька, чего отказываешься? - заступился за Казачка Васька.
- Ты-то чего пристал? - цыкнул Родька.
- Верно, братец, верно, - обрадованно поддержал дед Степан. - Иди-ка
ты, молодец, своей дорогой, не встревай в чужие дела. Иди с богом. - Он
снова повернулся к Родьке. - Мне бы, родной человек, парочку словечек
сказать тебе надо.
- Больно мне нужно, - презрительно фыркнул Васька, - На ваши конфеты,
небось, не позарюсь.
Он пошел вперед, независимо сунув руки в карманы, покачивая узкими
плечами, но стриженый затылок, острые, торчащие в стороны уши выдавали и
обиду и любопытство: Ваське всей душой хотелось послушать, о чем это будет
толковать старик Казачок с Родькой.
- Не обижал бы, взял, а?.. Сам знаешь, не красно живу. Уж какая моя
жизнь теперь! - Вздыхая, старик мял нерешительно в руке кулек. - Моя жизнь
теперь такая, что помереть от тоски легче. Нутро болит, тяжелого подымать не
могу, потому и в сторожа определился. Ведь я бабки-то твоей на три года,
почитай, старше... Сына вот вырастил, дочь выдал за хорошего человека, в
Кинешме теперь живет. Все бы хорошо, да одному-то, вишь, муторно.
Родька слушал, и ему становилось не по себе. Как ни повернись, все
непонятное! Ну, разве стал бы раньше этот Степа Казачок так с ним
разговаривать, жаловаться, как взрослому? Что такое?
- Не пожалуюсь, вроде и помогают отцу, то сын деньги вышлет, то дочка -
посылочку. Только, ох, скушно одному куковать. Тоска поедом ест... Дочь,
конечно, ломоть отрезанный. Вот сына б хотелось обратно. Он парень холостой,
характером мягкий, вернуть бы его домой. Любо, мило - женился, меня
приголубил...