"Владимир Тендряков. Чудотворная" - читать интересную книгу автора

От просторной учительской отделена перегородкой крошечная комнатка. В
ней стоит горбатый диван, обтянутый блестящей черной клеенкой. Эту комнату
называют кабинетом директора, но она часто служит и для других целей. На
протяжении многих лет тут давались крутые выговоры провинившимся ученикам,
совершались длительные увещевания, разбирались дела, которые по тем или иным
причинам не следовало выносить на широкое обсуждение.
В этот-то кабинет, поеживаясь в нервном ознобе, вошел Родька и уселся
на вздутый диван, сразу ощутив сквозь штаны казенный холодок черной клеенки.
Прасковья Петровна подперла щеку кулаком.
- Опять рукам волю даешь? За что Лупцова ударил?
Родька не ответил, сидел прямо, с усилием упираясь руками в диван,
боясь пошевелиться, чтоб не съехать вниз по гладкой клеенке.
- Молчишь? А ведь я знаю, из-за чего ударил.
Родька перестал на секунду дышать, остановил взгляд на толстой ножке
стола, точеной, как крылечная балясина: сейчас заговорит о кресте.
- Из-за трусости своей ты ударил. Испугался, что товарищи узнают, что,
быть может, до Прасковьи Петровны дойдет? Так? Обидно мне, братец.
Родька кивнул головой, опустил глаза.
- Удивляешься? И удивляться нечего; обидно мне, что мои ученики боятся
ко мне прийти и рассказать все. Ведь, наверно, нелегко было?
Родька кивнул головой, опустил глаза.
- Это бабка тебе то украшение надела?
- Они меня в школу не пускали, - наконец выдавил из себя Родька.
- Значит, и мать тоже?
- Тоже...
Прасковья Петровна поднялась, тяжело опуская на пол сапоги, прошлась из
угла в угол. Объемистая, в вылинявшем жакете, она среди всей обстановки -
письменного стола, дивана, жиденького стула, приставленного к стене, -
казалась неуклюжей, случайной, грубой, человеком, которому место где-то
возле скотного двора, на поле, а не в тесном кабинете. Родька же, следивший
за ней исподлобья, видел только одно: Прасковья Петровна сердится, но,
кажется, не на него, Родьку.
- Креститься заставляли? - спросила Прасковья Петровна.
- Заставляли.
- А ты не хотел?
- Не хотел... За стол не пускали.
- Так.
Снова несколько тяжелых шагов из одного угла в другой.
- Ладно, Родя, уладим. Я поговорю с твоей матерью. Сегодня же... Вот
два урока проведу и схожу к вам.
Подошла вплотную, взъерошила ладонью сухие, упрямые волосы на Родькиной
голове.
- Все уладим. Только, братец, больше кулаки не распускай. С Лупцовым
надо помириться. Вот мы его сейчас сюда вызовем.
Через пять минут в дверь бочком вошел Венька Лупцов, сразу же
отвернулся от Родьки. Нос у него распухший, красный, выражение лица
оскорбленно-постное.
- Гуляев хочет извиниться перед тобой, - объявила Прасковья Петровна. -
Подайте друг другу руки, и забудем это некрасивое дело... Ну, что, Родион,
сидишь? Встань... Быстро, быстро, сейчас звонок подадут...