"Понсон дю Террайль. Король - сердцеед (Роман II цикла "Молодость короля Генриха") [И]" - читать интересную книгу автора -Э, да вы гастроном, герцог! - сказал король.
-Для меня, как и для всех парижан,- продолжал герцог,- Рене представляет собою филе из дичи, а Гаскариль - вареную чечевицу. Король громко расхохотался, а за ним расхохотались также все придворные. -Однако,- шепнул Генрих на ухо Маргарите,- этот упрямец способен расстроить все хитрые комбинации королевы с Ренодэном! Того же мнения держались, должно быть, и заинтересованные лица, потому что королева была бледнее смерти, волосы Рене встали дыбом, да и президент Ренодэн явно чувствовал себя не в своей тарелке. Если Гаскариля не допросят сейчас же - Рене погибнет. -Ну-с, доканчивайте свою мысль, герцог,- сказал король. -Так вот, ваше величество, если бы я был королем, я угостил бы парижан филе из дичи и не портил бы им аппетита вареной чечевицей. Иначе говоря, я сначала расправился бы с Рене, а потом уже стал бы думать, нужно ли или нет возиться с Гаскарилем. -Одно другому не мешает,- ответил король.- Гаскариля мы все-таки допросим, а потом видно будет. Рене мы повесим в первую голову, и парижане получат свое филе из дичи, ну а через несколько дней они удовольствуются и чечевицей! -Как угодно вашему величеству! - мрачно буркнул Крильон. Дверь снова отворилась, и в камеру пыток ввели Гаскариля. большое успокоение. Гаскариль был высоким парнем лет двадцати восьми, отлично сложенным, с умным лицом и смелым взглядом. Королю он понравился. -Черт возьми! Согласитесь, друг мой Крильон, что парижане получат очень добропорядочную чечевицу! - сказал он герцогу, затем, посмотрев снова на Гаскариля, произнес, обращаясь к нему: - Ну-ка ты, чудак! Видишь эту лежанку, клинья, жаровню, испанский башмак? Что ты скажешь об этом? -Все это я уже давно знаю, ваше величество,- ответил Гаскариль.- Я уже подвергался пытке в Орлеане года четыре тому назад. -И надеюсь, признался во всем? -То есть ни единого словечка не проронил, ваше величество! Если я нахожу это нужным, то даю признание по доброй воле. Но пусть господин Кабош,- он любезно поклонился палачу,- сожжет мне обе руки, перебьет кости, истерзает мне тело калеными щипцами, а я не скажу ни слова, если вобью себе в голову, что говорить не надо! -Вот как? - сказал король. -Гаскариль! - строго прикрикнул президент Ренодэн,- ты забываешь, что говоришь с самим королем! -Боже сохрани забыть! - ответил Гаскариль.- Но только раз уж мне все равно умирать, так могу я хоть говорить что думаю? |
|
|