"Татьяна Тэсс. Поступи, как друг " - читать интересную книгу автора

С той поры молодой рабочий стал заходить в семью Гаврилиных и в
праздник, и в будни, и всегда ему бы там рады.
А спустя какой-то срок сложилась и его судьба: у него самого появилась
семья, появился свой дом, и было кому не только о нем плакать, но и
радоваться вместе с ним. И сейчас на заводе, пожалуй, не всякий и вспомнит о
том, каким парень был забулдыгой: люди рады, когда можно о дурном навсегда
позабыть.
Рассказав это, мой собеседник неожиданно произнес:
- Чего я больше всего не люблю - это когда человек нелюдимый. Я
считаю - это хуже всего! Я и Сережку своего так воспитаю, чтобы он был
людимый, чтоб вырос человеком для людей...
"Людимый"... Жило, наверное, когда-то в русском языке это слово, но мы
позабыли его, а ведь полно оно доброты и света, И сам-то он, Михаил
Гаврилин, и есть человек "людимый", любящий людей, полный к ним уважения и
бережности. В этом, наверное, и есть отгадка того, почему так добро говорили
о нем на заводе товарищи.
...Вот и кончился наш разговор - разговор, в котором человек ничего не
хотел рассказать о себе, а вместе тем, не желая этого, сказал немало.
Я снова вышла в тот же переулок.
Знакомый мне старичок, ловя солнце, перебрался со своим стулом в самый
конец квартала: видимо, я просидела в доме Гаврилина долго. Солнце шло к
закату, и луч, лежащий на плече старичка, был розовым и узким.
Я прошла вперед и вдруг остановилась.
Дома расступились, открылось высокое небо, полное золота и света.
Солнце пылало, рассыпая свои лучи щедро и привольно, и всё: легкие
облака, деревья, стекла домов, лица людей - было облито торжествующим
теплом. Светлое небо обещало, что завтра заря будет еще щедрей, еще
прекрасней, как прекрасна и щедра наша земля.
И, точно угадав мои мысли, старый человек, сидящий в конце переулка и
греющийся в скупом солнечном луче, встал и подставил свое лицо этому
торжествующему свету жизни.


ЖИВАЯ ВЕТВЬ

Для каждого настоящего журналиста творческая командировка начинается с
того дня, когда в газете напечатана первая его работа. Он находится в этой
командировке всю свою жизнь.
Где бы ни находился пишущий человек, с кем бы ни сводила его судьба -
его невидимая "записная книжка" всегда раскрыта, даже если у него и нет
обычного блокнота в руках.
Эта огромная, неиссякаемая записная книжка - его память.
Так бывает и со мной.
Едва я встречаю нового для меня человека, едва начинается разговор,
подчас совершенно случайный, в котором человек приоткрывает свою жизнь, свое
отношение к труду и людям,- как невидимая "записная книжка" бесшумно
распахивается и память впитывает новую строку, новый рассказ о человеческой
судьбе, новую черту жизни и времени.
Вот об одной из таких случайных встреч и о мыслях, которые она
пробудила, я и хочу сейчас рассказать. Как-то я торопилась в редакцию, где