"Кэтлин Тессаро. Элегантность " - читать интересную книгу автора

пойму, что ты хочешь уйти. Хорошо?
- Вообще-то я могла бы просто сказать, что хочу уйти, - замечаю я.
Он хмурится.
- Луиза, я понимаю, что тебе не хочется делать это, но ты могла бы по
крайней мере предпринять какое-то усилие. Все же она моя мать, и я обещал,
что мы придем. В конце концов, тебе не каждый день приходится участвовать в
крупных фотовыставках. И потом, она ведь действительно любит тебя - то и
дело повторяет, что нам троим следовало выдержаться поближе друг к другу.
Нам троим!
Я вздыхаю и, потупив глаза, начинаю разглядывать собственные ноги. Мне
уже сейчас не терпится произнести это слово - "картошка". Картошка,
картошка, картошка!
Разумеется, я понимаю, что ненависть к свекрови - избитый штамп, а ко
всему штампованному я питаю отвращение. Но когда твоя свекровь, бывшая
фотомодель пятидесятых годов, всякий раз при встрече тянет из тебя жилы, то
на ум приходит всего одно слово - "картошка".
Он обнимает меня за плечи.
- Да ладно тебе, Тыковка!..
Как бы мне хотелось, чтобы он не называл меня Тыковкой! Но иногда все
мы делаем что-то если не ради любви, то хотя бы ради спокойной жизни. Кроме
того, мы уже раскошелились на такси, он в кои-то веки побрился, а я
облачилась в длинное серое платье, которое редко достаю из полиэтиленового
чехла. В общем, мы зашли уже слишком далеко, чтобы возвращаться.
Я поднимаю голову и выдавливаю из себя улыбку.
- Ну хорошо, пошли.
Мы проходим мимо двух неохватной ширины охранников и оказываемся
внутри.
Сняв пальто, я отдаю его гардеробщику и украдкой ощупываю свой живот на
предмет свободного места. Рука натыкается на легкую выпуклость - все-таки
перебрала за ужином макарон. Вот что значит "вкусная еда без особого труда"!
Но почему именно сегодня надо было обжираться?! Я пытаюсь втянуть живот, но
это требует слишком больших усилий, и я сдаюсь.
Муж берет меня под руку, мы, чинно шествуя, входим в белый прохладный
зал и, окруженные гудящей толпой, ступаем по мраморному полу. Среди гостей
то и дело мелькают, балансируя подносами с шампанским, юноши и девушки в
белоснежных отутюженных рубашках, а в алькове джазовое трио проворно
наяривает мудреные ритмы на тему "Мекки-нож".
"Не забывай дышать", - напоминаю я себе.
Наконец я вижу их - фотографии. Многочисленные ряды черно-белых
снимков, запечатлевших мир моды, контрастируют с абсолютно белыми стенами -
коллекция работ знаменитого Хорста, включающая в себя период с тридцатых и
до конца шестидесятых годов. Безупречные возвышенные лица смотрят на меня со
стен. Мне хочется остановиться и погрузиться в этот мир портретов.
Но муж, обнимая меня за плечи, проталкивает вперед, не забывая при этом
приветственно махать своей матери Моне, которая стоит у стойки бара в кругу
изысканно одетых пожилых дам.
- Привет! - кричит он, вдруг словно оживая и прямо у меня на глазах
превращаясь в саму веселость.
Вместо усталого угрюмого мужчины, ехавшего со мной в такси, я теперь
вижу ослепительного светского льва.